Евангелие от Рафаила, или Всё путём

Широкие Массы

. Загнулся сегодня наш писака. Ну и то сказать, дряхлый был дедок. Говорил я Командору: не бери ты эту рухлядь, не пори хреновину, намаемси... Нет, взял. Ладно, мне всё по-фую, дело твоё. Вчера я глянул, а у него зенки под лоб подкатились. Что, говорю, папаня, слабо? А он жалобно на меня глядит. А чё на меня глядеть? Чай, не икона. А сёдни встаём сраня, а он уже холодный весь. Насилу ему кулак разжал, перо отобрал - казённое ведь имущество. Ну, хрен с им, с дедком. Теперича мне Командор велели писать. А чё там писать-то? Ну, встали, значит. Я, то-ись, встал; Командор дрыхли ишо. Глянул на часики: ё-моё, семь без мелочи! Девки вчерась знак дали - поедут в Ферапонтово восьмичасовым. А Вождь давят - хвост пистолетом. Ё-моё, думаю, с им останешься - девок упустишь, к девкам побежишь - он так потом пропердолит, не отдышисся! Но пофартило мне: Они один глаз, значит, открыли. Пусти, говорю, заради Христа: товар у меня там пропадает! Они губами пожевали, значит, и говорят: пошёл, говорят, куды хошь, только спать не мешай. Ну, я и дал дёру! Рюкзачок насовал, на плечо его, ноги в руки и даёшь!.. Дорога хреновая, всё кругом óзера, а время поджимает. Ах ты, так твою дёрганую, думаю, ведь не успею! На хрена ж только я сандалеты стаптываю? Сидели бы счас с Вождём, - с Командором, значит, - чаи бы гоняли, про баб культурно травили... Ну, ладно. Догоняет меня тут мотоцикл. Я к нему: подвези, говорю, браток, вó как надо! Земеля душевный попался. Садись, говорит, подвезу. За те же самые, значит. Ну, я ему, конечно, хрен дал. Подумаешь, два кэмэ подвёз. Я и сам бы мог пройти. Ну, он не обиделся, прямо скажу: душевный земеля... Да, приезжаю, значит, стою. Около автобуса стою, значит, как член, по стойке смирно, а баб нету. Восемь без мелочи, а их нету - и весь фуй! Ах ты, думаю, в зубы лязганая, на фуя ж я кругом озера пердолил, сандалеты стирал, земелю - душевный, сука, земеля! - упрашивал?! Ну, гляжу: пистонят. И прямо ко мне, значит. Ах, мол, извините культурно, мы, мол, чуток проспамши. Ну, думаю, курватура круга, это ты мне говоришь, который в три часа ночи ишо Командорскую стервь развлекал, а в семь, как сука резаная, кругом озера мотался?! Ну ладно, думаю, всё одно моя будешь, никуда не денешься. А Командорскую стервь я в гробу видал, пущай Они сами её приговаривают. Мне эти нацменки, татарва всякая, узбечки ни к чему, рвёт меня с них, как с перепою. Гад буду, гляну на такую - хана! не стоúт и не стоúт, ну вроде и стоять нечему. То ли дело моя с ямочками - у-у-ух... Ишь ты, села в автобус и ишо чирикает чего-то. Ну, ничего, ты себе чирикай, чирикай, а уж я закукарекаю - моя будешь, никуда не денешься.

Поэт

. Нет, в самом деле, очаровательное создание. Такое милое безумство, ах, сэ муá! Позвольте ручку, сударыня! Божественная ручка - беленькая, тоненькая, пальчики - ах, дионисиевская линия. Держу ручку, едем в Ферапонтово. Слегка трясет, трэ жоли, но ничего. Приезжаем. Очаровательное селение. Справа - коровушка, слева - монастырек на холме. Ах, это и есть Ферапонтова обителька? Скажите, пожалуйста! Очень, оч-чень интересно. Взглянем? Нет? Дамы хотят сначала устроиться на ночлег? Пардон, пардон, мадам! Сопровожу с удовольствием. Ах, какая милая избушка! Здесь остановитесь? Ах, очаровательно, шарман! Теперь в монастырь? Отлично, сэ бенефик! Идем в монастырь. Садик, теремки, всё так мило. Входим в церквушку. Ах, какие очаровательные росписи! Это и есть Дионисий? Что вы говорите! Не может быть! О, сэ магнифик!..

Главкульт. В сопоставлении с Рублёвым Дионисий сначала кажется суше и холоднее. Вместо рублёвской широты, округлости линий, теплоты красок здесь - детальность, кажущаяся сначала мелочностью, бледность, доходящая до анемичности, в общем - непривычно и потому "не то". Первый контакт с Дионисием прошёл почти равнодушно. Покинул храм довольно спокойно, уселся на скамейку в сенях около экскурсоводов, пытаюсь влезть в беседу. Никакой реакции. Кляну себя, что не надел бляху. Наконец, решаюсь спросить прямо, будет ли экскурсия. Девица экзальтированного вида, очевидно, именно та, которую рекомендовали мне в Кириллове, отвечает неприязненно: их будет сегодня семнадцать. Можно понять её: семнадцать экскурсий - это не для экскурсовода, а для проститутки. Выхожу растерянный; хорошо хоть московские девочки воспитаны и в извинениях не нуждаются. Но что делать с роковыми страстями Командора?