Ever since we met (СИ)

— Теть Лен, Саш, а можно мне будет к вам еще прийти как-нибудь в другой раз? — Алина просяще смотрит на них обеих, и Саша не может, хоть убей, припомнить у нее таких глазок за всю эту неделю. — Мне очень у вас понравилось.

— Мне тоже, — бурчит Соня с набитым ртом, улыбается виновато, как только себя на этом ловит. Над губой у нее маленькая капелька варенья, Саша ее салфеткой снимает, получая за это другую улыбку, благодарную.

— Договаривайтесь с опекуншами и с Сашей на этот счет, — у теть Лены улыбка заговорщическая почти. — Я всегда приму. Ведьмы должны держаться вместе.

— Это ты этим руководствуешься каждый раз, когда меня с Сашкой оставляешь теть Ире, с папой на гастроли отправляясь? — смеется Ваня.

Старшие Букины каждое лето отправлялись на месяц на гастроли со своим театром, вместе с тетей Наташей и дядей Игорем, и кого еще было оставлять с Ваней, а потом и с ней тоже, если не Верховную, которая уж точно могла о них позаботиться? Да и потом, у нее Саше нравилось каждый раз — Ирина Владимировна, в силу схожести дара, могла многое посоветовать и со многим помочь, а еще у нее постоянно кто-то жил из девочек ковена, пока не взрослели и не находили себе жилье или же не уезжали куда-нибудь, по своей воле или нет. Она помнит Катю Пушкаш, первую свою почти-подругу из ковена, которую ее ни разу не магические родители увезли куда-то, даже школу не дав закончить, помнит Дашу Морозову, после девятого поступившую куда-то и смотавшуюся, даже не оглянувшись — но сейчас есть другие, пришедшие на их место. Не стоит жалеть о прошедшем, учила ее тетя Лена, всегда есть настоящее, которое важнее всего и с которым еще можно что-то сделать, в отличие от неподвластного будущего и уже неизменного прошлого. И рассуждать о том, что было бы, и что она бы сделала, нет смысла.

Она иногда все равно рассуждает. Может быть, хотя бы у этих девочек получится этого не делать? Может быть, она сможет им помочь, научить их на своем дурном примере, что так делать не надо?

— Тебя больше не будут, — она ему язык показывает, не сдерживаясь. — Ты уже большой мальчик, в опеке не нуждаешься.

— Ага, теперь я тебя сам опекать буду, — он смеется, тянется, чтобы ее по голове потрепать. — Тебя сегодня заплести, кстати?

— Да, хочу две косички, — отвечает она без колебаний. И недоверчивые лица девчонок, сменяющиеся изумлением, когда Ваня за ее спиной становится, заставляют ее рассмеяться.

Это, думает она, они еще не знают, какие разнообразные он их умеет делать. Не зря ведь несколько лет на ней тренировался.

========== Глава 11 ==========

— Ты похожа на школьницу, — заявляет Ваня, развалившийся поперек ее кровати. Саша юбку поправляет, кидает на него недоуменный взгляд — точнее, на его отражение в зеркале. Знает, он этот взгляд поймает и поймет. Что понимает, видно сразу, потому что он ухмыляется и перекатывается на спину, прежде чем объясниться. — Ну, знаешь, из фильмов, которые мне уже можно, а тебе еще нельзя. Только гольфиков не хватает, и футболку попрозрачнее бы.

— Стыд и срам, — фыркает она в ответ, но юбку скидывает, направляясь к шкафу. Без одежды вообще он ее не видел еще, но в нижнем белье приходилось, так чего стесняться? — Ты будто до сих пор такие фильмы не смотрел.

— Не, мне неинтересно, — он плечами пожимает, взглядом ее окидывает. — Я пару раз начинал, но скучно было. Да, с джинсами лучше.

— С джинсами я балетки надену и опять буду тебя конкретно ниже, — бухтит она, резинки стягивая с кончиков кос. Ваня хмыкает, обратно на живот ложится, и ее взгляд в зеркале ловит. Саша застывает, заставляя себя взять себя в руки. Сложно.

— Ты меня не настолько и ниже, между прочим, — он глаза отводит первым. — И с джинсами лучше, поверь. Мы в клубе будем, а не на школьной дискотеке с дежурящими учителями. Попадется какой-нибудь мудак, который прикола ради тебе юбку задерет, так тебе же потом маме с папой объяснять придется, почему их сына в собственный день рождения за причинение тяжких телесных в участок забрали.

— Потому что их сын не умеет останавливаться на одном ударе в морду? — уточняет она, ухмыляясь, пальцами прочесывая волосы. Ваня картинно надувается.

— Мой братский долг, — заявляет он, — это оберегать сестрицу от всяких мудаков. И я не собираюсь увиливать. Если не я, то кто?

— Я сама, например, — она плечами пожимает. — Ведьма я или кто? Магическая подножка, или радости общения с белым другом на пару дней, или «придурок» прыщами на лбу, да мало ли что можно сделать?

— Зато тогда они не поймут, за что им это, — резонно замечает Ваня. Она губки чуть обиженно дует — больше картинно, на самом деле — и тянется за тушью. В школу она красится редко, но школа была утром, и Соня с Алиной раз двадцать повторили, что им очень понравилось, прежде чем убежать в класс, а сейчас они в клуб собираются. Они — это двое их и еще несколько однокурсников Вани, итого шестеро. Четыре незнакомых ей человека, Ваня и она. И полное помещение еще менее знакомых ей людей. Прекрасно просто. Как она в это ввязалась вообще? И зачем?