Ever since we met (СИ)

Десяти хватает: Саша в рюкзачок любимый скидывает самое необходимое, влезает в шорты и футболку, и пишет короткую записку, мол, уехали, ждите обратно не ранее, чем завтра. Когда Ваня снова стучит дважды и потом трижды, она уже готова — они на цыпочках прокрадываются к выходу из дома, тихо-тихо выходят со двора, и минут через десять Ваня уже открывает гараж своим ключом. Машины у него пока нет, но дядя Андрей свою оставил, и ее более чем достаточно. Ключи от машины он находит легко, заводит на раз-два — все идет замечательно.

— Это самое сумасшедшее, что я когда-либо делала, — признается Саша, когда, закрыв ворота за ними, падает на сидение и тянется к ремню, чтобы пристегнуться. Ваня смеется и руку протягивает, чтобы растрепать ее волосы.

— Поверь мне, я тоже более безумных вещей никогда не делал. Но надо же с чего-то начинать.

Над Малаховкой встает солнце, на часах еще нет шести, по радио очередная песня Би-2, которую вроде бы и не учила, а знает наизусть — Саша выкручивает погромче и подпевает, и Ваня присоединяется спустя всего пару строчек. Навигатор послушно прокладывает маршрут до Питера, один поворот, через некоторое время другой — и вот они выезжают на трассу. Ехать через Москву долго, пробки никуда не деваются даже в такую рань, и лучше обогнуть. Быстрее выйдет.

Телефон звонит через час после того, как они выезжают из области.

— Долго же они не замечали, что нас нет, — Ваня хмыкает, тянется чтобы сделать тише радио. Саша ему взгляд убийственный посылает.

— Суббота. Лето. Раннее утро. Они скорее всего только проснулись, — она плечами пожимает, прежде чем на звонок ответить. — Доброе утро, теть Ир.

— Дай угадаю, — в голосе тети Иры уверенность и немного смеха, но и обеспокоенность явно слышна, — ты с Ваней вместе.

— В Питер едем, — подтверждает она. — Раньше выехали, раньше приедем. Завтра обратно. Вы за нас не переживайте, мы разберемся сами.

— Разберетесь, конечно, — тетя Ира вздыхает. — Вы уже большие. Ты мне хоть звони иногда, Сашунь, а то на Ваню особой надежды нет.

— Только на Ваню и надежда, — поправляет она, смеется коротко. — На него и на то что он меня отвезет и привезет в целости и сохранности. Если не на него, на кого мне надеяться?

— А вот напрямую ты мне такого не говоришь, — заявляет он, когда она сбрасывает звонок после «ладно, берегите себя» от тети Иры. Ей смешно. Эта поездка, пусть и затеянная не ради веселья, ощущается почти легко. Она балетки сбрасывает, ноги подбирая, и тянется, чтобы Ваню в щеку чмокнуть. От собственной смелости и боязно, и забавно одновременно.

— Договорились, буду чаще говорить тебе, какой ты чудесный, — заявляет она. — Так пойдет?

— Не забывай еще добавлять что я самый лучший, — он смеется в ответ, не глядя находит ее ладонь и сжимает ее ненадолго. — Не забудешь?

— Не забуду, — обещает Саша. — Верни музыку, лучший в мире братец.

Гагариной она тоже подпевает, на этот раз сама, открывает окно — ветерок снаружи свежий. Ей бы хотелось как можно на дольше растянуть это путешествие и не думать о том, что ждет ее в его конце, но тут уж никуда не деться. У каждого пути должен быть свой пункт назначения, и оттягивать прибытие вечно не получится. Они одно яблоко на двоих едят, потом еще одно и еще одно, остановившись уже где-то далековато за Тверью, пьют на заправке холодный чай, жмурясь довольно и передавая друг другу бутылку. Саше кажется, она начинает понимать, почему в американских фильмах подросткам так нравится куда-то ехать — она от дороги в восторге.

Восторг, впрочем, угасает понемногу, и когда они в город въезжают, у нее руки уже подрагивают, да и петь уже совсем не хочется. Она за свой кулон цепляется беспомощно — Мать должна помочь, Мать не оставит своих детей, когда она им нужна.

Рядом с ней не Мать сейчас, впрочем, а Ваня, который дожидается, когда она вобьет полузабытый адрес в навигатор, который рядом с домом останавливается, мотор не глуша, и разворачивается к ней.

— Ты уверена? — спрашивает он, наконец. Она не уверена, больше нет, но он, похоже, не об этом. — Они могли переехать.

— Надеюсь что нет, — она жмурится беспомощно, хмурится, кусает губы — что если..? — Или не надеюсь. Я не знаю, Вань. Я хочу их увидеть, но мне страшно. Они могут меня не узнать. Они могут не хотеть меня узнавать. Они могут меня узнать и именно поэтому не впустить в дом и не захотеть со мной разговаривать. Я не знаю.

Мотор заглушив все-таки, Ваня поворачивается к ней и протягивает руки. Она с готовностью ныряет в его объятья, заставляя себя успокоиться и не нервничать. В конце концов, они уже тут. Без плана, ничего не продумавшие, но тут.

— Что мы будем делать, если их тут нет или если они не захотят общаться? — бурчит она куда-то ему в плечо. Он ее по голове гладит в ответ, вздыхает негромко, как каждый раз, когда что-то идет не так.

— Погуляем по городу, раз уж мы уже тут. Попробуем найти где переночевать. Если не найдем, у нас есть машина. Утром поедем обратно. Звучит несложно, правда?