Эвермор. Время истины

Маленькие темные фигуры стражников ходят вдоль верхушки стены, в основном глядя на главные ворота. Даже за шумом волн слышу смех и веселый хор звучных, мелодичных голосов. Слева гладкие стены дворца уходят вниз вместе с землей, так что между дворцом и океаном нет ничего, кроме отвесного обрыва высотой по меньшей мере тридцать-сорок шагов. Внизу огромные острые валуны предательски торчат из волн, словно серые зубы морского монстра, зияющая пасть, готовая поглотить дворец целиком.

Страх охватывает меня, когда мы проезжаем через узкие ворота в северной стене. Они со стоном закрываются за нами, заглушая шум волн. Наступает тишина, нарушаемая лишь звучанием далекой музыки и шелестом ветра в деревьях.

Я думаю о сожженной мясной лавке Аммы, одиноком силуэте ее тела. Злость и горе охватывают меня, выталкивая страх, пока мы въезжаем в освещенный луной сад.

Открываются двери, проливая на меня лунный свет, такой же густой, как кровь. Руки в кожаных перчатках тянутся внутрь. Я вылезаю, прежде чем солдаты успевают схватить меня, подавляю всхлип, когда ноги сводит и охватывает дрожь. Я падаю на холодную траву. За встревоженными стражниками, окружающими меня, – сад с зарослями цветов и стройными деревьями. Я смотрю вверх, оглядывая блестящие ряды окон, надеясь увидеть хоть намек на то, где может находиться Ина.

«Здравствуй, Джулс», – говорит кто-то, и я леденею.

Крик замирает в моем горле.

Каро стоит чуть дальше в саду, неподвижная, словно статуя. Ее лицо в тени, но я узнáю ее где угодно по тому, как она держится и как ее темные волосы развеваются на ветру. Мне хочется отойти назад, но мое тело словно замерзло, воздух в моих легких обратился в лед.

Она машет рукой, и солдаты выходят из ворот, через которые мы въехали, так же быстро и тихо, как мыши, пытающиеся избежать поимки. Один перед уходом передает ей мою сумку. Она открывает ее и достает журнал, небрежно взглянув на обложку, прежде чем кинуть его в траву. Во мне расцветает злость, но я остаюсь неподвижна. Папа умер ради этого журнала.

– Джулс, – говорит она, ее тихие слова повисают между нами, окутывая меня, словно она шепчет мне на ухо, – рада тебя видеть. – Она делает шаг вперед, останавливаясь в нескольких футах от меня, и достает из-за пояса длинный кинжал. По коже пробегает дрожь, я приготовилась к атаке.

Но Каро не наносит удара. Хуже – она лениво и показушно улыбается, и это движение будто растягивает секунды в минуты, как дворянин пьет кровавое железо из горячей кружки.

Она протягивает мне нож рукояткой вперед, ее пальцы нежно касаются лезвия.

Лунный свет падает ей на лицо, такое знакомое из моих немногочисленных дней в Эверлессе – и где-то в глубинах разума, из столетий выгравированных воспоминаний. Она улыбается, словно мы школьные друзья, воссоединившиеся после нескольких дней разлуки. Ее зубы светятся во тьме.

Я поднимаюсь на ноги так уверенно, как могу, и достаю нож Аммы из рукава, вместо того чтобы взять предложенный ею. Она пожимает плечами и поворачивает его в руке, пальцы легко смыкаются на рукоятке.

Она меня не боится.

Но я все равно выставляю нож между нами, надеясь, что Каро не видит, как дрожит моя рука, сжимающая его. Не клинка стоит бояться Каро. Я обращаюсь ко времени в моей крови, желая, чтобы оно ответило, и потом ахаю от боли, когда оно вырывается из меня – большее количество временной магии, чем я когда-либо использовала раньше, заставляя дрожать землю под моими ногами.

И все же ничто не замирает. Воздух в саду словно сотрясается, но время не останавливается. Кровь дрожит в моих венах. Что-то меня удерживает, мешая мне задержать или хотя бы замедлить момент.

Каро не реагирует никак, кроме как вздохом:

– О Джулс.

– Как ты это делаешь? – яростно вырывается у меня.

Ее смех возносится, словно колокольчики в ночи, смешиваясь с едва слышной мелодией из недр дворца, окружающей нас, постоянной, как дождь. Каро делает еще один шаг ко мне и оказывается достаточно близко, чтобы я могла протянуть руку и дотронуться до нее.

– Ты оставила несколько годовых монет в Эверлессе. Не стоит так беспечно поступать со своей кровью.

Меня внезапно охватывает дрожь. Я совсем забыла, что оставила монеты в ту ужасную ночь, когда она состряпала обвинения в воровстве из хранилища Герлингов и вынудила меня продать время ради нее. Когда я попыталась скормить ей свое кровавое железо, она не смогла его проглотить. Вот как она наконец поняла, что я, а не Ина, Алхимик.

Каро как будто читает воспоминание на моем лице.

– Я нашла способ заглотнуть его, что имело интересный эффект, должна сказать, – говорит она, и на ее лице появляется улыбка. – Ты проглотила мое сердце, Джулс. И уж точно не пожалеешь для меня немного своей…

– Хватит, – рычу я. Рукоятка ножа твердая, холодная и грубая под моими побелевшими пальцами: напоминание о том, что я забыла, почему я здесь. В одно мгновение оставляю попытку подчинить время и бросаюсь на Каро с ножом, широко замахнувшись.