Евгений, Джек, Женечка

И я не могла понять, чего больше Ярослав не хотел: в Питер, новую школу, или ехать туда со мной. Папины дочки и мамины сыночки — это не про нас. У нас все наоборот: Ярославу позарез нужен отец.

Мы не могли уснуть той ночью. Смотрели в потолок. Потом Влад шумно выдохнул.

— Я справлюсь с Яриком, не переживай.

— Это не вариант. Хотя бы летом.

— Ну… Отправим его в спортивный лагерь до сентября.

— Я спать спокойно не буду, — прошептала я тихо.

В доме изоляция, но у подростков уши-локаторы.

— После всех этих сообщений в СМИ о халатности персонала. Может, он поедет с твоей матерью в Ярославль?

— Ага… — усмехнулся Влад и повернул ко мне голову, продавив подушку до матраса. — В Питер не соглашается, а в Ярославль побежит.

— У нас нет другого варианта…

Если только не разводиться. Но это действительно не вариант. Мы это уже сделали.

— Давай поговорим с твоей матерью? Может, она один год переживет без своей дачи?

— Ты сама с ней говори… — усмехнулся мой бывший муж. — Я с ней разговаривать не умею.

5. Маша

— Скажи, кто он?

Я обещала Владу молчать, но не выдержала. Сообщила своей единственной подруге про намечающийся развод.

— У меня никого нет.

Я не смотрела ей в глаза. Не могла. Строила рожи в темное кофейное зеркало. Чтобы сдержаться и не зареветь. Тушь водостойкая, но не слезостойкая.

— Хочешь сказать, что похерила свой брак просто так?

В глазах Маши пылал гнев, даже не удивление. На пять лет меня старше, на три головы умнее. На десять лет больше семейного стажа.

— Кого я теперь своему козлу в пример буду ставить? А вот Влад у Славки… Ярослава, ты дура, что ли? — сменила она мгновенно смех на злость. — Вы же с Владом идеальная пара. Идеальные родители.

— Были. Идеальными мы были. Для вас. Маша, пожалуйста… Не спрашивай ни о чем. Это осознанное решение. С моей стороны. И с его тоже.

— Значит, он ушёл? Говори уже правду!

— Я же тебе сказала: мы разводимся, потому что устали быть идеальными. Но для всех я просто уезжаю в Питер по работе.

Я облизала пересохшие губы. Я не просто так сюда пришла. Я пришла за поддержкой.

— Ты же не знаешь, как я в Москве оказалась…

— Училась ты тут! — перебила Маша.

— Нет, я тут пряталась… От себя. И больше не хочу. Я возвращаюсь туда, откуда сбежала. Я еду домой. Знаешь, легко совершить ошибку в семнадцать, когда опыта совсем нет. Проще простого сделать это в тридцать семь, когда опыта завались. Но я все делаю правильно, иначе не прощу себя за то, что ушла от отца своих детей.

Маша испепеляла меня взглядом, но я ещё не дымилась, а мой кофе уже…не дымился, остыл. Но меня обжигало другое — сомнения, что я справлюсь, что не сделаю детям еще хуже, чем будет, останься я с их отцом под одной крышей.

Кто виноват в том, что наш брак развалился? Влад никогда в открытую не обвинял меня. Может и правда чувствовал в какой-то степени и свою вину. Моя же вина перед ним была высока. Это говорила себе я. Говорила, стоя перед зеркалом с новой прической, аккуратными бровками и с дежурной улыбкой. Чета Матвеевых перестала быть четой, потому что я мечтала выйти замуж за другого мужчину, когда тот мужчиной-то ещё не был. За соседского мальчика. За Евгения Сомова, Джека, Женечку… Уже давно не моего.

Я была хорошей женой и счастливой матерью, пока… Нет, на этот вопрос ответа все никак не находилось, да и не найдется никогда. Мы с Владом не знаем, где оступились. Что такое произошло в определенный момент нашей семейной жизни, что отвернуло нас друг от друга полностью и бесповоротно. Не было измен, не было скандалов, не было фиаско на работе… Впрочем, одно фиаско все же было… Фиаско в постели. Мы полностью перестали тянуться друг к другу. Флюиды закончились. Точно горячая вода в кране летом по желанию независящих от нас лиц. Причем, одновременно у обоих. Когда мы больше месяца друг к другу не притрагивались, окончательно поняли, что в нашей жизни все не так.

Влад не стал строить никаких теорий. Оказался умнее многих мужчин, находящихся на грани развода. Это я ночами копалась в последних годах, ища причину нашего разлада.

— Значит, он все-таки есть… — проговорила Маша по слогам. — От кого ты пряталась в Москве?

Я отпустила прикушенную губу и выдала: