Евгений Онегин

Вставая с первыми лучами,Теперь она в поля спешитИ, умиленными очамиИх озирая, говорит:«Простите, мирные долины,И вы, знакомых гор вершины,И вы, знакомые леса;Прости, небесная краса,Прости, веселая природа;Меняю милый, тихий светНа шум блистательных сует…Прости ж и ты, моя свобода!Куда, зачем стремлюся я?Что мне сулит судьба моя?»

XXIX

Ее прогулки длятся доле.Теперь то холмик, то ручейОстановляют поневолеТатьяну прелестью своей.Она, как с давними друзьями,С своими рощами, лугами

Еще беседовать спешит.Но лето быстрое летит.Настала осень золотая.Природа трепетна, бледна,Как жертва, пышно убрана…Вот север, тучи нагоняя,Дохнул, завыл – и вот самаИдет волшебница зима.

XXX

Пришла, рассыпалась; клокамиПовисла на суках дубов;Легла волнистыми коврамиСреди полей, вокруг холмов;Брега с недвижною рекоюСравняла пухлой пеленою;Блеснул мороз. И рады мыПроказам матушки зимы.Не радо ей лишь сердце Тани.Нейдет она зиму встречать,Морозной пылью подышатьИ первым снегом с кровли бани

Умыть лицо, плеча и грудь:Татьяне страшен зимний путь.

XXXI

Отъезда день давно просрочен,Проходит и последний срок.Осмотрен, вновь обит, упроченЗабвенью брошенный возок.Обоз обычный, три кибиткиВезут домашние пожитки,Кастрюльки, стулья, сундуки,Варенье в банках, тюфяки,Перины, клетки с петухами,Горшки, тазы et cetera,Ну, много всякого добра.И вот в избе между слугамиПоднялся шум, прощальный плач:Ведут на двор осьмнадцать кляч,

XXXII

В возок боярский их впрягают,Готовят завтрак повара,Горой кибитки нагружают,

Бранятся бабы, кучера.На кляче тощей и косматойСидит форейтор бородатый,Сбежалась челядь у воротПрощаться с барами. И вотУселись, и возок почтенный,Скользя, ползет за ворота.«Простите, мирные места!Прости, приют уединенный!Увижу ль вас?..» И слез ручейУ Тани льется из очей.

XXXIII

Когда благому просвещеньюОтдвинем более границ,Со временем (по расчисленьюФилософических таблиц,Лет чрез пятьсот) дороги, верно,У нас изменятся безмерно:Шоссе Россию здесь и тут,Соединив, пересекут.Мосты чугунные чрез воды

Шагнут широкою дугой,Раздвинем горы, под водойПророем дерзостные своды,И заведет крещеный мирНа каждой станции трактир.

XXXIV

Теперь у нас дороги плохи[68],Мосты забытые гниют,На станциях клопы да блохиЗаснуть минуты не дают;Трактиров нет. В избе холоднойВысокопарный, но голодныйДля виду прейскурант виситИ тщетный дразнит аппетит,Меж тем как сельские циклопыПеред медлительным огнемРоссийским лечат молоткомИзделье легкое Европы,Благословляя колеиИ рвы отеческой земли.

XXXV