Эволюция, Революция и идеалы Анархизма

Писатели, проникнутые чувствомъ своего превосходства, глубоко презирающіе волненія толпы, обрекаютъ человѣчество всецѣло двигаться такимъ образомъ въ безвыходномъ, заколдованномъ кругу. По ихъ мнѣнію, толпа совершенно не способна къ самостоятельному мышленію, и неизбѣжно поддается демагогамъ, которые, преслѣдуя свои интересы, направляютъ массы отъ прогресса къ реакціи и обратно. Дѣйствительно, въ массѣ индивидовъ, тѣсно сплоченныхъ другъ съ другомъ, легко создается общая всѣмъ душа, всецѣло подчиняющаяся одной страсти, проявляющаяся въ однихъ и тѣхъ же крикахъ энтузіазма или отчаянія, — это какъ бы одно существо съ тысячью голосовъ, безумныхъ отъ любви или ненависти. Въ теченіе нѣсколькихъ дней, нѣсколькихъ часовъ водоворотъ событій увлекаетъ одну и ту же толпу къ самымъ противоположнымъ проявленіямъ — восторга или проклятій. Тѣ изъ насъ, которые сражались за коммуну, знаютъ эти страшные приливы и отливы народныхъ волнъ. Когда мы отправлялись на баррикады, насъ провожали трогательными привѣтствіями, слезами восторга въ глазахъ, женщины нѣжно махали платками. Но какъ принимали тѣхъ изъ вчерашнихъ героевъ, которые избѣгнувъ смерти, возвращались, какъ плѣнники, окруженные солдатами. Во многихъ кварталахъ толпа состояла изъ тѣхъ же самыхъ людей, но какой полнѣйшій контрастъ въ ея чувствахъ и настроеніяхъ! Какіе негодующіе крики и проклятія. Сколько дикой ненависти въ ея словахъ: «Смерть! Смерть! Разстрѣлять ихъ. На гилльотину»!

Однако бываетъ толпа и толпа, и коллективное сознаніе, слагающееся изъ тысячи индивидуальныхъ, хотя бы и слѣдовало полученному импульсу, все же болѣе или менѣе ясно даетъ себѣ отчетъ, по характеру своей эмоціи, дѣйствительно ли хорошо то, что совершено. Съ другой стороны не подлежитъ сомнѣнію, что вмѣстѣ съ прогрессомъ человѣчества увеличивается число людей, сохраняющихъ сильно развитую индивидуальность и остающихся самими собою, со своими собственными убѣжденіями и самостоятельнымъ образомъ дѣйствій.

Иногда такихъ людей, думающихъ болѣе или менѣе одинаково, самихъ бываетъ достаточно, чтобы составить цѣлое собраніе, настроенное единодушно и съ одинаковыми стремленіями; безъ сомнѣнія безсознательные инстинкты и привычки могутъ и здѣсь выступить наружу, но только на время, и личное достоинство беретъ верхъ. Обыкновенно такія собранія, члены которыхъ уважаютъ другъ друга, очень отличны отъ крикливыхъ собраній массъ, способныхъ опускаться до звѣрства. По своей численности они представляютъ какъ бы толпу, но по той выдержанности, которую они проявляютъ — это группа личностей, остающихся вполнѣ самими собой, съ своими собственными убѣжденіями, составляя вмѣстѣ съ тѣмъ въ своемъ цѣломъ, какъ бы высшее существо, сознающее свою волю и осуществляющее ее въ своей работѣ. Часто сравниваютъ толпу съ войскомъ, которое смотря по обстоятельствамъ или увлекается охватывающимъ всѣхъ безумнымъ героизмомъ или обращается въ бѣгство въ паническомъ страхѣ. Но въ исторіи не мало примѣровъ такихъ сраженій, въ которыхъ люди смѣлые и рѣшительные борятся до конца совершенно сознательно и съ непреклонной рѣшимостью.

Конечно, колебанія толпы имѣютъ мѣсто, но въ какой мѣрѣ? Что бы отвѣтить на этотъ вопросъ, надо обратиться къ событіямъ. Для того, чтобы констатировать прогрессъ, слѣдовало бы установить: на сколько увеличилось въ историческомъ процессѣ число мыслящихъ людей, сознательно дѣйствующихъ въ одномъ направленіи, не заботясь ни объ одобреніи, ни о порицаніи толпы. Но подобная статистика тѣмъ болѣе невозможна, что даже среди новаторовъ не мало такихъ, которые являются таковыми только на словахъ, въ дѣйствительности же легко даютъ увлечь себя окружающимъ ихъ мыслящимъ молодымъ товарищамъ. Съ другой стороны много такихъ, которые изъ гордости и тщеславія стараются казаться непоколебимыми, какъ скала передъ потокомъ событій, но однако теряютъ почву подъ ногами и помимо воли мѣняютъ свой образъ мыслей и свою рѣчь. Кто же теперь въ откровенной бесѣдѣ не признаетъ себя соціалистомъ? Хотя бы уже по тому, что онъ старается отдать себѣ отчетъ въ аргументахъ противника, онъ долженъ честно понять ихъ, до извѣстной степени даже раздѣлить ихъ и ввести въ общее понятіе объ обществѣ, отвѣчающее его идеалу совершенства. Сама логика требуетъ усвоенія чужихъ мыслей и дополненія ими своихъ.

Мы революціонеры должны дѣйствовать подобнымъ же образомъ. Мы также должны стараться понять совершенно искренно и правдиво всѣ идеи нашихъ противниковъ, мы должны сдѣлать ихъ своими, но придавая имъ истинный ихъ смыслъ. Всѣ запоздалыя разсужденія нашихъ оппонентовъ съ ихъ устарѣлыми доводами, конечно, найдутъ себѣ надлежащее мѣсто, но не въ будущемъ, а въ прошломъ. Они принадлежатъ философіи исторіи.

III.