Эволюция военного искусства (Том 1)

С этими задачами, в непосредственной близости от своих поместий, наша дворянская милиция справлялась весьма сносно; но для дальних походов организация являлась малоудовлетворительной. Личные заботы о снабжении оказывались несостоятельными. Несмотря ни помощь государства, поместное ополчение начинало голодать. Заботы о покинутом хозяйстве отягчали сознание призванного, число "нетчиков" - не являвшихся на призыв - было велико; в случае войны на западной и северо-западной границах, угроза татарского набега заставляла ополчение бросать "полки" и спешить на защиту своих усадеб. Военное искусство стеснялось заботами каждого дворянина о своем личном тыле имуществе, которое возили вооруженные слуги. При установлении соприкосновения с неприятелем, первой заботой являлось сооружение безопасного убежища для тыла - острожка, укрепленного лагеря. Идеи чехов - Яна Жижки - о бое за повозками, используемыми, как остов боевого порядка, нашли у нас широкое применение. Древнее русское слово "стан" заменяется типично чешским "табором". Идея боевых возов развивается русской техникой в виде "гуляй-города", образуемого сцеплением больших деревянных щитов на колесах; конечно, для больших походов такая подвижная деревянная крепость не годилась, но "гуляй-город" использовался, по-видимому, как подвижное позиционное имущество для обороны от татар ближайших окрестностей Москвы.

Наша поместная конница представляла "нестройное" войско, которое могло успешно разрешать свои задачи лишь при столкновении с такими же нестройными неприятельскими ополчениями.

Столкновение с наемными войсками Запада. Москва XV века превосходила своими размерами современный ей Лондон. Вследствие значительности внутренних рынков, денежное обращение у нас никогда не падало так низко, как на Западе. Денежные ресурсы московских царей не были так значительны, чтобы содержать на них сотню тысяч бойцов, необходимых для охраны границ, однако, ресурсы городов, являвшихся представителями денежного капитала, можно было использовать, чтобы поддерживать жалованием испомещенных воинов.

Татарское нашествие, с одной стороны, захват крестоносцами Константинополя, с другой, и последовавший расцвет Венецианской торговли заставили в XIII-XV веках запустеть торговый путь "из варяг в греки". После захвата Константинополя турками, вследствие длительных враждебных отношений, установившихся между католическим и мусульманским миром, для русских людей вновь улыбнулась возможность взять на себя часть выгодного посредничества в торговле между Западом и Востоком. Захват московским государством всего течения Волги давал материальный базис для развития обмена с Азией, но Астрахань{183} требовала себе естественного дополнения в виде гавани на берегу Балтийского моря. Русская экономика XVI века требовала наступательной политики.

Однако, если московское государство, уделяя максимальное внимание развитию своих вооруженных сил, могло смело помериться с любой западной средневековой армией, то оно должно было оказаться несостоятельным при столкновении с профессиональными армиями, знавшими уже сомкнутый строй возродившейся пехоты, которые в том же XVI веке повсюду распространялись на Западе.

Уже во второй половине этого века, в Ливонской войне Ивана Грозного, нам пришлось иметь дело с польской армией Стефана Батория, включавшей не только феодальные элементы, но и организованные части пехоты и кавалерии. Московские люди оказывались против них совершенно бессильными. Польша и Швеция уже успели подняться на уровень военного искусства ландскнехтов и рейтар, а мы оставались еще в русле средневековых традиций. Эпоха смутного времени являлась периодом наибольшего кризиса. Даже не регулярная армия польского государства, а польские жолнеры, навербованные частными предпринимателями, Лисовским и Рожинским, спокойно устраивались в нескольких километрах от Москвы - в с. Тушино, и эта горсть представителей нового военного искусства чувствовала себя совершенно неуязвимой на огромной территории, организованной, однако, почти исключительно под углом военных требований.