Евреи и секс

Раз в месяц в жизни каждой еврейской религиозной или просто соблюдающей национальные традиции семьи есть совершенно особый день: утром жена сообщает мужу, что сегодня вечером она, если не случится чего-нибудь непредвиденного, пойдет в микву. Это означает, что кончились двенадцать, а то и все четырнадцать «дней отдаления», когда супруги не только спали раздельно друг от друга, но и боялись друг к другу прикоснуться. И эта ночь будет для них ночью любви.

Муж, который в обычные дни возвращался с работы затемно или просто допоздна забалтывался с друзьями, спешит в этот день домой пораньше, купив по дороге что-нибудь вкусное. По пути его невольно одолевают сексуальные фантазии, как именно они проведут эту ночь, как женщина, до которой ему так долго – кажется, целую вечность! – нельзя было дотронуться, разденется в полумраке спальни, как он коснется ее груди, а затем прильнет к ней губами…

Но вот он уже дома, а жена, встретив его и поручив ему детей, отправляется в ванную. Последняя проверка чистоты и вздох облегчения: похоже, все в порядке, можно тщательно искупаться и отправляться в микву.

…Она выходит из дома, когда на небе высыпают первые звезды, означающие у евреев начало нового дня. Детям говорит, что отправляется за покупками или к подруге. И если старшие догадываются о ее тайне и молчат, то младших приходится убеждать, что сегодня они должны остаться дома и немного побыть с папой.

Затем она идет по освещенным фонарями улицам, стараясь не столкнуться носом к носу с кем-то из знакомых. Но даже если это произойдет, все равно она никому не скажет, куда направляется: никто не должен знать, когда именно она посетила микву, кроме нее и мужа. И потому даже если кто-то из знакомых или родственников случайно заметит, как она входила в двери миквы, он тоже должен держать об этом язык за зубами и не выдавать чужую тайну…

Но вот наша героиня, наконец, входит в микву, в которой обычно толпится немало женщин. Большинство так же, как и она, пришли сюда, чтобы совершить ритуальное омовение и в совершенной чистоте предстать пред мужем. Однако некоторые явились сюда в качестве свиты юной невесты, которая обязана посетить микву за день перед свадьбой и потому находится здесь впервые. Когда «юница» выйдет, подруги встретят ее радостными песнопениями и пригласят к столу со сладостями…

Наконец, подходит ее очередь, и женщина заходит в предбанник, где должна снять с себя не только всю одежду, но и все украшения – кольца, сережки, бусы. Ничто не должно во время окунания в воды миквы препятствовать соприкосновению каждого участка тела с водой – иначе процедура будет считаться недействительной, некошерной. Вновь осмотрев себя всю и проверив, не забыла ли снять какую-нибудь мелочь – например, пластырь, которым прикрыла небольшую ранку после пореза, она еще раз принимает душ, а затем входит в помещение, основную часть которого занимает небольшой бассейн, наполненный дождевой водой. Здесь ее встречает «хозяйка миквы» – старая, опытная еврейка, которая еще раз осматривает ее и разрешает спуститься в воду.

После того, как женщина зашла в воду настолько, что вода достигла уровня ее сердца, она погружается в воду, наклоняясь вперед свободным и непринужденным движением – так, как она склонилась бы над колыбелью ребенка. Вода должна покрыть ее полностью – чтобы ни один волосок не остался на поверхности.

Вот как излагает законы погружения в микву рав Элиягу Ки-Тов в своей книге «Ты и твой дом».

«Положение тела в воде во время погружения должно быть таким, чтобы вода могла свободно проникать в любые складки ее тела, в каждое укромное место на ее теле, поэтому рот не следует ни сжимать, ни открывать больше обычного, но следует держать губы в естественном положении; глаза также не следует зажмуривать; руки не нужно сжимать в кулаки, ноги не нужно плотно прижимать ни одну к другой, ни к телу, руки и ноги должны быть в свободном и естественном положении, как во время ходьбы: руки – слегка отодвинуты от тела, ноги немного раздвинуты. Нельзя совершать омовение в микве, ни выпрямившись по стойке „смирно“, ни сидя, скорчившись, но, как было сказано, в свободном, полусогбенном положении.