Евреи, которых не было. Кн. I

Христианство формирует в человеке некую тревожную черту, которой, похоже, начисто лишен язычник. Если мир – арена вечной схватки дьявола и Бога, то ведь никто заранее не сказал, что добро непременно победит. И уж, конечно, оно не победит без участия людей… В том числе и без твоего лично участия. Мир требует постоянного внимания, постоянных усилий, постоянного усовершенствования. Христианин просто обречен принимать постоянное участие в созидательной работе и озираться вокруг в постоянной тревоге: а не происходит ли вокруг чего-нибудь неподходящего?! Чего-то, что требует его вмешательства, чтобы устроить Божий мир хотя бы чуть более разумно?

Но если сравнить христианина с иудаистом, тут же выясняется: христианин – типаж все-таки более спокойный. Ведь в мире присутствует Бог. Дух Святой разлит в мире, и мир хоть в какой-то степени, но свят. Этот мир никак не оставлен Богом: в мире уже был мессия, и он недвусмысленно сказал, что еще придет в мир перед концом. Причем концом, который ничего особенно плохого не сулит ни уже умершим, ни дожившим до конца времен. Грядет суд, и каждый из нас получит по заслугам… Так что же мешает вести себя так, чтобы не вызвать Божьего гнева? Кроме того, Господь милостив. Мы – Его творения, Его дети. А кто же, если сын попросит у него хлеба, даст ему вместо хлеба камень? И если попросит рыбы, кто же даст сыну вместо рыбы змею?

Но ведь иудаист вовсе не считает, что в мире разлита божественная благодать! Мир не благой, хотя с тем же успехом и не отвратительный. Он просто есть – никак особенно не окрашенный, как и мир язычника. С этим неблагодатным миром, данным иудею для прокормления, можно поступать по-свойски, изменяя и преобразовывая. Но, с другой стороны, ведь и не помогает никто…

Еврей гораздо больше предоставлен самому себе в этом мире, чем христианин. Его Отец гораздо меньше опекает его, и потому ему жить куда страшнее. Но, с другой стороны, и сыновняя позиция у еврея слабее. Волей-неволей еврей сам принимает решения, без оглядки на Бога. Это даже не «на Бога надейся, а сам не плошай», это вынужденная взрослая жизнь в мире, где тебя никто не защитит.

КАББАЛА

Христианство приучает своих приверженцев к рациональному мышлению; наверное, это одна из самых рациональных религий, и это великий воспитатель. Самые принципы Рационального познания были выработаны церковью.

В конце концов, на чем основывается все учение христианской церкви и ее миссия в мире? Да на том, что в годы правления императора Тиберия в одной из самых глухих римских провинций произошло нечто. Сплелся целый клубок событий, которые могут иметь множество самых различных объяснений. Можно было верить или не верить в то, что Бог сошел к людям в своем Сыне; можно было не верить и в самого Бога, а верить в Ашто-рет, Ваала или золотого тельца Аписа.

И даже поверив в Бога и в его Сына, люди могли распространять самые фантастические слухи о том, что же все-таки произошло. Многие жители Иерусалима и всей Иудеи что-то видели, что-то слышали и как-то это все для себя поняли… уж как сумели, так и поняли. Можно себе представить, какие фантастические и нелепые слухи ходили вокруг Богоявления, если невероятнейшими сплетнями сопровождается каждое вообще значительное событие? Как волна самых фантастических слухов захлестывает такое событие, прекрасно показал М. Булгаков в своей «Белой гвардии».

Тем более, во времена Христа фантазия людей не умерялась никаким образованием – даже таким скверным, какое получаем мы сейчас. А произошедшее событие было даже важнее, судьбо-носнее для современников, чем вход в Киев Петлюры или свержение Украинской Директории.

Семь вселенских соборов IV-VII веков стали рассматривать все эти слухи, мнения, отголоски, рассказы. Соборы постарались привести в систему все, что известно о Христе, и отделить достоверные сведения от явно недостоверных. Изучили более двадцати одних только Евангелий, и лишь четыре из них были признаны заслуживающими доверия; эти Евангелия: от Луки, от Марка, от Иоанна и от Матфея, церковь считает каноническими, то есть удостоверяет своим авторитетом – это истина. Остальные Евангелия названы апокрифическими – то есть за их подлинность и достоверность сообщаемого в них церковь не может поручиться.

Там, на соборах, и были заложены принципы того, что мы называем сейчас «научным аппаратом» и «доказательностью». Применяют эти принципы вовсе не одни ученые, но и врачи, и следователи, и агрономы, и писатели: все, кому по долгу службы надо добираться до истины сквозь нагромождения случайных сведений, а порой и сознательных попыток лгать.

Но в том-то и дело, что иудаизм требует еще более рационального, еще более критического отношения к жизни. Тот уровень обработки информации, который типичен только для интеллигентных гоев, стал обычен практически для всех или почти всех евреев.