Еврейские судьбы: Двенадцать портретов на фоне еврейской иммиграции во Фрайбург

…Кончив институт, Соня работала сначала участковым врачом, потом была зав. отделением, а потом инспектором по детству в исполкоме Ленинского района Ленинграда. Работала Соня много, на полторы ставки, а получала мало. Подрабатывала, преподавала еще и в училище медсестрам. Когда получила первую категорию, стало легче: в 1973 году Пятовы построили кооператив и выехали из коммуналки.

Эмиграция

Сониной сестренке Нахаме было 7 лет, когда папа умер. Она вышли замуж и уехала в Израиль, чтобы ее младшего сына (ему было тогда 16 лет) не забрали в армию. У нее два сына: один в Белоруссии, в Витебске, предприниматель, другой в Израиле.

В конце 1980-х засобирались в Израиль и Пятовы, но когда открылась и Германия, то в 1992-м году поехали именно в нее. До самого отъезда оба работали!

Всеми хлопотами занимался Миша, их единственный сын, названный так в честь Сониного отца. Обрезание ему сделали такое же тайное, как и им самим хупу. Отслужил в армии, профессиональный инженер (в Германии тоже). Жена, Лариса, музыкальный педагог, закончила Ленинградскую консерваторию.

Сын с семьей уехали первыми, поселился в шварцвальдском Бад Кроцингене. Внук учится в университете Берлине и время от времени печатается в «Die Welt», а внучка заканчивает гимназию, играет на нескольких инструментах и прекрасно поет и танцует.

Уезжая, сын все документы приготовил и для родителей, но всего не предусмотришь.

В 16 лет (1949?) Соня получала паспорт. О том, что родилась она в 33 году, она догадывалась, а вот в какой день? Одна из подруг, Рая Шац (Томчина), отмечала свой день рождения 2 января, вот Соня и взяла себе 3 января: получился двойной праздник!

Оформляя бумаги на отъезд, Соня заново получала свидетельство о рождении. Паспортистка написала ей ни с того, ни с сего: «Кононовна», а потом зачеркнула и написала «Моисеевна» и еще «Исправленному верить». Эдакая, с зачеркиваниями, бумага не понравилась уже самой Соне и, по ее настоянию, ей сделали новое, но в качестве дня рожденья написали зачем-то 1 апреля. И тогда получилось, что в одних документах дата рождения 3 января, а в других – 1 апреля.

Но как-то преодолелось и это. А языкового барьера не было и нет: выручает идиш, знакомый с детства!

Пятовы ценят спокойную жизнь и об эмиграции не жалеют, по исторической родине не скучают. Муж в Германии серьезно заболел (точнее, в Германии вылезли наружу его застарелые болячки), но двадцать с лишним лет немецкая медицина держала его на плаву. Он умер в марте 2013 года, вместе они прожили почти 60 лет!..

SOFIA MOISEEVNA PIATOVA: AUS PUCHOWITSCHI IN DEN SCHWARZWALD

(PUCHOWITSCHI – WALD – BOBRUJSK – LENINGRAD – FREIBURG)

Puchowitschi

Sofia Moisseevna Piatova, geborene Suchman, wurde in Puchowitschi, in der Nähe von Minsk, geboren. Wahrscheinlich im Jahr 1933, doch so genau weiß das niemand: Im Krieg verschwanden alle ihre Dokumente und Aufzeichnungen. Vor dem Krieg schaffte sie es immerhin die erste Schulklasse abzuschließen.

Puchowitschi war damals zur Hälfte weißrussisches Dorf zur Hälfte jüdisches Schtetl, wobei Juden und Weißrussen gut miteinander auskamen. Das Haus der Suchmans befand sich genau im Zentrum neben der Kirche.

Als der Krieg ausbrach wurde ihr Vater in die Armee einberufen, schaffte es aber nicht mehr zur Mobilmachung, ging mit seinem älteren Bruder in den Wald und wurde einer der ersten Partisanen in dem Kreis. Der Mutter, Täme (Tat’jana) Abramovna, geb. Wolfson die als Ortsleitern der staatlichen Sparkasse arbeitete, war es hingegen nicht mal gestattet, an der Evakuierung der Zivilbevölkerung teilzunehmen: Bis zur Abrechnung der Fliegereinheit, die sich in Puchowitschi befand, wäre jeder Fluchtversuch als Sabotage angesehen worden. Nach dem alle Flieger bedient waren und die Mutter beschloss, endlich abzureisen, war es zu spät. Nach mehreren Kilometern wurde ihr Fuhre von deutschen Soldaten auf Motorrädern ein– und zurückgeholt. In Puchowitschi wartete auf sie eine «Überraschung»: Das Haustürschloss war aufgebrochen und das Haus ausgeraubt.

So begann das Leben unter der deutschen Besatzung und die heimtückische Plünderung durch frühere Nachbarn war bei weitem nicht das Schlimmste, was den Juden bevorstand. Zunächst wurden sie gezwungen an der Kleidung von vorne und hinten sichtbar gelbe Streifen zu tragen.

In die Erinnerung eingebrannt hat sich auch die erste Aktion. Die Deutschen stellten sich in zwei Reihen auf und ließen dazwischen mehrere hundert jüdische Männer durchlaufen (auch Vaters Brüder Abram und Semen). Anschließend wurden sie zum Popov-Hügel in der Nähe des Friedhofs gebracht, wo sie gezwungen wurden, Gräber auszugraben. Danach wurden sie erschossen und zugeschüttet. Anderen Erzählungen zufolge wurden sie lebendig begraben.