Еврейский камень, или собачья жизнь Эренбурга

Таким же образом можно и нужно констатировать, что весь ЕАК, да и другие живущие в Советском Союзе люди — евреи и неевреи — получали ордена и медали, зарплаты и путевки, гонорары и премии, командировки, в том числе и за рубеж, когда расстреливали честных партийцев, раскулачивали трудолюбивых крестьян, морили голодом рабочих, грабили до смерти — до двух-трех обмолотов — Украину, заключали пакт о ненападении с Гитлером, а до того по фюрерской подсказке срезали головку командирских кадров РККА, а затем и послали в лагеря высший и средний комсостав, а после начала войны в Свердловске прислонили к расстрельной станке нескольких Героев Советского Союза в чине генералов. Что делали все мы, наши отцы и деды, когда совершались десятки государственных актов, от которых стынет кровь в жилах? Чем был весь наш народ — ширмой, щитом, стенкой, занавесом?

Что тогда говорить людям — таким, как я, — родители и родственники которых попали под сталинский молот в эпоху, когда интеллектуалы Москвы, не зная еврейского языка, все-таки посещали ГОСЕТ и аплодировали Михоэлсу и Зускину, а упомянутые в приговоре еврейские поэты и прозаики раздавали автографы на свежих, пахнущих типографской краской книгах? Да, что говорить таким людям, как я? Я не называю награжденных и заслуженно отмеченных, пока остающихся в живых, «ширмами» для своего времени — и не только потому, что их в роковой час уничтожили.

Провинциальный, частный и раздраженно-поверхностный взгляд при столкновении с глубинным и серьезным явлением мирового масштаба, каким явилось сталинское насилие и террор, безошибочно обнажает антиисторическую низменную природу, за-данность и неблаговидную цель сомнительных утверждений. Все это я пишу с сожалением. Неприятно вступать в полемику по столь ясному и не требующему комментариев поводу.

Куда девать трупы?

Еще до окончания войны, когда аппаратчики из ЦК ВКП(б) тайно чинили препятствия изданию «Черной книги», Эренбург сказал, что авторами ее являются по сути немцы. Мысль лишь на первый взгляд парадоксальная. Немцы писали текст кровью, основательно и даже неторопливо, несмотря на катастрофические военные обстоятельства. Создается впечатление, что в какой-то момент, когда Гитлеру стало ясно, что основные цели войны не будут достигнуты, значительные силы нацисты отвлекли на методичное уничтожение еврейской массы населения и на Западе, и на Востоке. Французских евреев депортировали в концлагеря на территории Польши и Белоруссии, в то время как железные дороги были до отказа забиты разного рода эшелонами с воинскими грузами, техникой и солдатами. Эта акция имела различные аспекты. Один из них — стремление еврейскими смертями повязать не только шайку нацистских преступников, генералитет и офицерство, но и остальной народ, на глазах которого все и происходило. Он, народ, был полностью осведомлен о действиях властей. Идея в будущем, как мы видим теперь, достаточно плодоносная.

Фюрер и Геббельс, Гиммлер и Мюллер, ощущая петлю на шее, перестали заботиться о ликвидации улик. Попытка избавиться от трупов, например в Бабьем Яру, предпринятая под руководством бригаденфюрера Томаса и начальника специальной зондеркоманды-1005 Пауля Блобеля, — из последних акций такого рода, которая привела лишь к частичному успеху. Однако борьбу с трупами легче организовать, чем борьбу с памятью. В великолепном фильме «Нюрнбергский процесс» безымянный военный преступник в столовой, отодвинув алюминиевую миску и что-то дожевывая, говорит, что именно трупы узников стали неразрешимой проблемой. Но это не совсем верно. Неразрешимой проблемой нацизма стала память, которую не удавалось убить и захоронить.

Или сжечь в крематории.

Что делать с памятью?

Борьбу с памятью нацисты проиграли, и ничто — никакие позднейшие ухищрения и отрицание очевидного — не смогло им помочь. Память зеркально отразила то, что совершили немцы. Авторы «Черной книги» действительно немцы, но созданный документальный эпос есть книга отражения, точного — обладающего глубиной, цветом, динамикой. В ней, в книге, бьется жизнь, она наполнена жизнью, хотя она посвящена смерти. Очень важно понять сказанное. Правдивость не позволит ей умереть, превратиться в справочник, словарь, энциклопедию. Каждый, кто жил в те годы, найдет в «Черной книге» нечто и для себя, нечто свое, связанное с ним, его семьей и друзьями.

Свиток воспоминаний