Европа-45. Европа-Запад

По всей Англии женщины в маленьких кирпичных домиках будут получать лаконичные извещения из адмиралтейства о том, что их сыновья погибли за короля и Британию. И не будут знать матери, где погибли их сыновья, на каких морях и кто повинен в их смерти.

А в «Лондон-газетте», наверно, сообщат о награждении капитана Нормана Роупера DSO^[18]или даже Виктория Кросс^[19]

, и Роупер будет гордо носить свой орден: ведь ни один человек на свете не узнает, что Роупер не герой, а преступник.

Единственный свидетель неотправленной телеграммы — сержант Клифтон Честер — уже никому не расскажет о том, что читал и слышал,— Роупер вовремя отправил его «на грунт» вместе с командой «Меркурия». Одна из тайн великой войны надежно упрятана в лучшем сейфе. Называется этот сейф — смерть.

Однако Клифтон Честер не умер. В тот суровый день, когда погибли его товарищи, когда тонули транспорты и танкеры, его подобрала немецкая подводная лодка — она плелась с поля неравного боя, ободранная и изувеченная. Еще раз Честер имел возможность убедиться в силе духа британских моряков, когда увидел исковерканные механизмы и измятую обшивку, которая лопнула в нескольких местах.

Но в тот день он был ко всему равнодушен. Равнодушен к тому, что его спасли фашисты, что пришлось стать к вспомогательной помпе и выкачивать воду, которая заполняла тесное нутро лодки. Он даже не подумал о том, что своим трудом, этим выкачиванием воды, в какой-то мере помогает спасению своих врагов. Он спасал не фашистов — спасал себя, чтобы выжить, уцелеть, вернуться домой в Англию и рассказать о поступке капитана Роупера, высказать все, что он не мог говорить на крейсере, находясь в железном плену военной дисциплины и субординации.

Он все вытерпел, все одолел. И страшную «Дорогу номер пятидесятый» в Северной Норвегии, где на каторжных работах умирали тысячи пленных, где зимой они пробивали многокилометровые автомобильные тоннели в снегу, жили в снегу, спали в нем, окутанные вечной чернотой полярной ночи, голодные, избитые, умирающие. И горечь неудачных побегов он испытал, когда рвался к границе нейтральной Швеции и все время натыкался на фашистские патрули. И мытарства в Дании, где он две недели сидел в какой-то дыре, боясь шевельнуться, надеясь дождаться какого-нибудь друга, а дождался опять-таки фашистов. И пересыльные лагеря, и лагеря каторжные, и штрафные команды...

Теперь он попал в этот лагерь уничтожения, где люди роются в земле, как кроты, и умирают, как мухи, изнуренные болезнями, голодом, холодом, замученные эсэсовцами.

Лежа на нарах рядом со своими товарищами — чехом Франтишеком Сливкой и итальянцем Пиппо Бенедетти, Клифтон вспоминал тот день сорок второго года, тот длинный, нескончаемый северный день, который принес столько горя. Доживет ли он до возвращения в Англию? Расскажет ли о том, что знает?

МЕРТВЫЕ ХВАТАЮТ ЖИВОГО

В монотонном шуме высоких деревьев старого парка слышалось какое-то грозное предупреждение. Они шевелили голыми ветвями над головой майора Роупера, напоминали ему о тех бешеных ветрах, что разгуливают над морями, почти не касаясь этого маленького островка на Темзе, старого парка и двухэтажной виллы из красного кирпича. Норман Роупер поежился, словно от холода. Он подумал о том, что скоро, быть может, придется плыть в Африку, откуда готовилось вторжение союзников в Европу, плыть по неспокойному весеннему океану, рискуя быть потопленным немецкой торпедой или налететь на немецкую мину. Ах, эти русские! Оттянули бы они на себя еще и подводные лодки, как оттягивают львиную часть наземных вооруженных сил Гитлера. Тогда можно было бы спокойно комбинировать военные действия англичан, не рискуя понапрасну.

Роупер свернул с дорожки и направился к вилле, топча прошлогоднюю пожелтевшую траву на газонах.

В его кабинете на первом этаже горел камин. Не горел, а тлел, но и это была роскошь, если принять во внимание, что король получал по карточкам для отопления Букингемского дворца столько же угля и дров, сколько и он, майор Интеллидженс сервис Норман Роупер.

Сбросив в передней шинель и фуражку с морской кокардой, майор прошел в кабинет, подвинул к камину кресло и протянул к огню большие покрасневшие от холода руки.

Роупер представлял собой тот тип англичан, какой можно увидеть в популярных иллюстрациях к криминальным повестям Агаты Кристи: высокий, с мощными челюстями, с упрямым ртом и густыми короткими бровями. От бессонных ночей у майора под глазами залегла синева. Кончик большого хрящеватого носа утомленно свисал над черными про-алами ноздрей. Майору было сорок два года, но с виду он был старше.

Сорок два года... До последней минуты он отдал их на службу Британии, а Британия отплатила ему всего майорскими погонами, да и то лишь после той проклятой операции в Ледовитом океане.