Европеец. Журнал И. В. Киреевского. 1832

Но любовь к иностранному не должно смешивать с пристрастием к иностранцам; если первая полезна как дорога к просвещению, то последнее, без всякого сомнения, и вредно, и смешно, и достойно нешуточного противодействия. Ибо, — не говоря уже о том, что из десяти иноземцев, променявших свое отечество на Россию, редко найдется один просвещенный, — большая часть так называемых иностранцев не рознится с нами даже и местом своего рождения; они родились в России, воспитаны в полурусских обычаях, образованы так же поверхностно и отличаются от коренных жителей только своим незнанием русского языка и иностранным окончанием фамилий. Это незнание языка, естественно, делает их чужими посреди русских и образует между ними и коренными жителями совершенно особенные отношения. Отношения сии, всем им более или менее общие, рождают между ними общие интересы и потому заставляют их сходиться между собою, помогать друг другу и, не условливаясь, действовать заодно. Так самое незнание языка служит для них

паролем, по которому они узнают друг друга, а недостаток просвещения нашего заставляет нас смешивать иностранное с иностранцами, как ребенок смешивает учителя с наукою и в уме своем не умеет отделить понятия об учености от круглых очков и неловких движений.

И. В. Киреевский

е) Письмо из Лондона

Одни театры оживляют печальную ноябрьскую погоду и скучную жизнь лондонских жителей: г. Мартин с мимическим своим зверинцем[1], театр Адельфи[2] со своими пародиями, на котором лев в перчатках боксирует и поет соло, и г-жа Вестрис

[3] прелестною своею игрою каждый вечер привлекают многочисленную публику. В литературе нет ничего нового, кроме альманахов: альманахи же пестрее и разнообразнее, чем когда-либо, и состязаются между собою в превосходстве, мягкости и отделке гравюр: Amulet, friendships offering, Literary souvenir, и Keepsake не уступают и нынче своим предшественникам. В литературном отношении они весьма незначительны, и редко попадется статья, заслуживающая внимания. Замечательного в мире словесности почти нет ничего: она задавлена рассуждениями о политике и о холере. Даже объявленный роман Вальтера Скотта медлит своим появлением; говорят даже, что он и совсем не выйдет в свет: друзья автора нашли в сем последнем его произведении столько следов старости и болезни, что боятся изданием оного повредить прежней славе великого писателя. Это говорят, — но я не ручаюсь за справедливость этого слуха.

(М. В.)

[4]

Европеец. № 2

I. Война мышей и лягушек

(Отрывок из неоконченной поэмы)