Европейские поэты Возрождения

* * *

На лодке госпожа моя каталась,И не было вокруг быстрей челна,И пела песню новую она,Как только песня прежняя кончалась.И лодка то у берега качалась,То с берега была едва видна,И среди стольких жен в тот день однаРожденною на небесах казалась.Я видел — словно к чуду наших дней,Исполненные чувством восхищенья,Тянулись люди к ней со всех сторон.И пробуждалися в душе моейВсе чувства, и не знало насыщеньяБлаженство петь о том, как я влюблен.

* * *

На мураву присев у родника,Три ангельских созданья обсуждалиВозлюбленных, — от истины едва лиБыла моя догадка далека.Струясь из-под зеленого венка,Густые кудри златом отливали,И цвет на цвет взаимно набегали,Послушные дыханью ветерка.Потом я слышал, как одна спросила:«А что, как наши милые сейчасСюда пришли бы? Что бы с нами было?Мы скрылись бы от их нескромных глаз?»В ответ подруги: «Никакая силаСпасаться бегством не заставит нас».

* * *

Мне имя Данте, Данте Алигьери,Я новая Минерва, чей язык

Родимым красноречием велик,Ее ума достойным в полной мере.Я в преисподней был и в третьей сфере,Куда воображением проник —С намереньем последнею из книгРазвлечь потомков и наставить в вере.Флоренция, моя родная мать,Мне мачехою сделалась постылой,Дав сына своего оклеветать.Изгнанника Равенна приютила,Ей — тело, духу — Божья благодать,И зависть пред согласьем отступила.

ЛЕОНАРДО ДЖУСТИНИАН

* * *

Ты помнишь клятвы, полные огня,Что слух еще недавно мне ласкали?

Когда-ты день не видела меня,Твои глаза везде меня искали,И если не было нигде меня,Сердечко разрывалось от печали.А нынче смотришь — и не узнаешь,Раба не ставя бывшего ни в грош.

* * *

Когда б на ветках языки росли,И дерево, как люди, говорило,И перья прорастали из земли,А в синем море пенились чернила,—Поведать и они бы не могли,Как ты прекрасна: слов бы не хватило.Перед твоим рождением на светСвятые собрались держать совет.

БУРКЬЕЛЛО

* * *

Поэзия и Бритва. Кто кого?Одна ворчит: — С тобой не сладишь дела.Ты отвлекаешь моего Буркьелло,И он не сочиняет ничего.Другая из стакана своегоВыпархивает на трибуну смело:— Прости меня, но ты мне надоела.Вообразила делом баловство!Не будь меня, и помазка, и мыла,—Хоть и от нас не больно прок велик,—Ты голодом его бы уморила.— Позволь заметить, коли спор возник,Что ты о пылком сердце позабыла,А мой Буркьелло сердцем не старик.Тут я: — Кончайте крик.Для той из вас я всех дороже в мире,Кто мне стаканчик поднесет в трактире.

* * *