Европейские поэты Возрождения

Двенадцать месяцев в году,Не веришь — посчитай.Но всех двенадцати милейВеселый месяц май.Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм, —Весел люд, весел гусь, весел пес…Стоит старуха на пути,Вся сморщилась от слез.— Что нового, старуха? — Сэр,Злы новости у нас!Сегодня трем младым стрелкамОбъявлен смертный час.— Как видно, резали святыхОтцов и церкви жгли?Прельщали дев? Иль с пьяных глазС чужой женой легли?— Не резали они отцовСвятых, не жгли церквей,Не крали девушек, и спатьШел каждый со своей.— За что, за что же злой шерифИх на смерть осудил?— С оленем встретились в лесу…

Лес королевским был.— Однажды я в твоем домуПоел, как сам король.Не плачь, старуха! ДорогаМне старая хлеб-соль.Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм, —Зелен клен, зелен дуб, зелен вяз…Глядит: в мешках и в узелкахПаломник седовлас.— Какие новости, старик?— О сэр, грустнее нет:Сегодня трех младых стрелковКазнят во цвете лет.— Старик, сымай-ка свой наряд,А сам пойдешь в моем.Вот сорок шиллингов в ладоньЧеканным серебром.— Ваш — мая месяца новей,Сему же много зим…О сэр! Нигде и никогдаНе смейтесь над седым!— Коли не хочешь серебром,Я золотом готов.

Вот золота тебе кошель,Чтоб выпить за стрелков!Надел он шляпу старика, —Чуть-чуть пониже крыш.— Хоть ты и выше головы,А первая слетишь!И стариков он плащ надел, —Хвосты да лоскуты.Видать, его владелец гналСоветы суеты!Влез в стариковы он штаны.— Ну, дед, шутить здоров!Клянусь душой, что не штаныНа мне, а тень штанов!Влез в стариковы он чулки.— Признайся, пилигрим,Что деды-прадеды твоиВ них шли в Иерусалим!Два башмака надел: один —Чуть жив, другой — дыряв.— «Одежда делает господ».Готов. Неплох я — граф!Марш, Робин Гуд! Марш в Ноттингэм!

Робин, гип! Робин, гэп! Робип, гоп!..Вдоль городской стены шерифПрогуливает зоб.— О, снизойдите, добрый сэр,До просьбы уст моих!Что мне дадите, добрый сэр,Коль вздерну всех троих?— Во-первых, три обновки дамС удалого плеча,Еще — тринадцать пенсов дамИ званье палача.Робин, шерифа обежав,Скок! и на камень — прыг!— Записывайся в палачи!Прешустрый ты старик!— Я век свой не был палачом;Мечта моих ночей:Сто виселиц в моем саду —И все для палачей!Четыре у меня мешка:В том солод, в том зерноНошу, в том — мясо, в том — муку, —И все пусты равно.

Но есть еще один мешок:Гляди — горой раздут!В нем рог лежит, и этот рогВручил мне Робин Гуд.Труби, труби, Робинов друг,Труби в Робинов рог!Да так, чтоб очи вон из ям,Чтоб скулы вон из щек!Был рога первый зов как гром!И — молнией к нему —Сто Робин-Гудовых людейПредстало на холму.Был следующий зов — то ратьСзывает Робин Гуд.Со всех сторон, во весь опорМчит Робин-Гудов люд.— Но кто же вы? — спросил шериф,Чуть жив. — Отколь взялись?— Они — мои, а я Робин,А ты, шериф, молись!На виселице злой шерифВисит. Пенька крепка.Под виселицей, на лужку,Танцуют три стрелка.