Европейское турне (СИ)

По сигналу секундантов, мужчины начали сближаться. Франц шёл правым боком, выставив вперёд руку в стиле классического фехтования. Алекс чуть пригнувшись по боксёрски, идя фронтально[130] и выставив левую руку вперёд, готовясь к обманным финтам и обходя противника справа.

Выпад!

Алекс с лёгкостью ушёл от слишком уж фехтовального выпада противника, резко припавшего на правую ногу, но трава оказалась сколькой от недавнего дождя, и кожаные подмётки ботинок попаданца предательски заскользили. Так что ответный финт Фокадана не прошёл, разошлись вничью.

Перебросив нож в левую руку, и проделав несколько финтов, Алекс резко качнулся корпусом в сторону противника. Франц среагировал как задумывалось, попытавшись уйти от несуществующей атаки и слегка путаясь в ногах.

Фокадан тут же сделал подшаг, одновременно перебрасывая нож в правую руку и делая выпад. Редактор оказался быстрее, чем ожидалось, и отшатнулся, падая на траву. Нож попаданца всего лишь проделал глубокую царапину на кончике носа.

— Заклеймил! — Восторженно ахнул нетрезвый пожилой полковник, — как есть заклеймил!

Франц неловко перекатился и вскочил, взявшись за кинжал почему-то обеими руками. Впрочем, он тут же взял его снова правой рукой, левой проведя по носу. Рука мужчины окрасилась кровью, он неверяще уставился на неё.

— Х-хы! — С каким-то утробным рёвом Франц бросился на Алекса, с силой выбрасывая вперёд руку. Такой удар, пожалуй, пробил бы толстый деревянный брус, но избыток силы в ударе стал причиной недостаточно скорости.

Попаданец нырком ушёл под руку, вынырнул, и всадил нож точно под ухо противнику.

— Как скота! — Восторженно выдохнул полковник, — а?!

Не все присутствующие разделили энтузиазм старого вояки, лица некоторых с отчётливой прозеленью.

Один из свидетелей поединка, молодой мужчина, едва вышедший из студенческого возраста, присел рядом с телом, прислоняя руку к сонной артерии.

— Мёртв, — спокойно объявил он.

Жандармы, ненавязчиво простоявшие за кустами во время поединка, наконец вышли.

— Извольте пройти с нами, — господин дуэлянт.

* * *

Людвиг бушевал, он ещё мог бы понять нормальную дуэль, но на ножах!?

— Как ты мог!? — Монарх бегал по тюремной камере, куда приехал сам, перепугав жандармов, — есть суд, есть…

— Я защищал свою честь, — ответил Алекс, с интересом наблюдая за королём. После дуэли попаданца начался отходняк, всё прочее казалось несущественным. Он жив…

— Ты! — Взъярился Людвиг.

— И твою тоже.

— Не понял? — Удивился монарх, становясь внезапно серьёзным и присаживаясь на нары, — давай-ка…

— Прикажи, пусть принесут статью и мои оригинальные записи. Наверняка уже к делу приобщили.

Людвиг кивнул стоящему в дверях офицеру и тот коротко отдал распоряжение. Затребованное принесли всего через пару минут.

— Смотри, — тыкнул Алекс пальцами, — и сравнивай. А теперь представь, какое это оскорбление для прусского монарха и всей Пруссии? Не забудь также, что приписанные мне слова могли счесть твоими, я вроде как рупор.

— Герр Фокадан прав, — неожиданно сказал стоящий в дверях гвардейский офицер. В гвардии упорно не считали попаданца настоящим офицером, старательно игнорируя или в лучшем случае, обращаясь, как к гражданскому лицу. Тем неожиданней оказалось заступничество.

— Оставив статью без должной реакции, или отреагировав на неё с опозданием, отношения между Пруссией и Баварией могли быть сильно испорчены. Вряд ли это заговор, скорее редактор решил усилить статью, не подумав как следует. Но проверить не мешает.

— Ты же понимаешь, что я не могу не отреагировать на случившееся? — Виноватым тоном сказал Людвиг после минуты раздумий.

— Делай что должно, — ответил Алекс спокойно, — ты мне только дай возможность написать ответ на статью. В газеты, разумеется.

* * *

«… — заговор, или глупость покойного редактора, помноженная на алчность, сложно сказать. Идёт расследование, и о его результатах доложат жандармы, если сочтут нужным.

Несмотря на несколько напряжённые отношения с Пруссией, хочу сказать, что не испытываю к пруссакам вражды или неприязни. Бывает такое, что интересы государства и гражданина расходятся, а уж если это гражданин другого государства, то и удивляться этому не стоит.

Да, я не согласен с политикой Пруссии, считая её опасной и ведущей к Большой Войне. Но пруссаки по большей части вполне достойные люди. Более того, некоторых из них я имею честь называть друзьями.

Герос фон Борке, Алекс Шмидт… вот неполный перечень имён подданных Пруссии или выходцев из этой страны, с которыми я познакомился во время Гражданской Войны, разделившей САСШ на две страны. Люди эти по идеологическим соображениям сражались на разных сторонах конфликта, но я помню их не только как хороших солдат, но и надёжных товарищей. Людей, которым можно доверить жизнь, кошелёк или жену.

Потому-то редакторские правки в моей статье и встретил столь резко. Я счёл их оскорблением людей, лично мне знакомых…»

Глава 15