Евсения

— Евсения? — ну вот, а только начинала верить сама. — Ты как? — Стахос, стоящий передо мной на коленях, с кровью на лбу и вдоль скулы, в совершенно драной, грязной рубахе, но, все же, живой, с силой прижал меня к себе.

— Я тоже живая, — шерканулась щекой об шею мужчины. — Любоня — в обмороке, а где Хран?

— Он здесь. Бес твой на трубе сидит. И еще… — отстранился от меня Стах, помогая подняться на ноги. — Что с медведем то теперь делать?

— С бером? — прищурившись, скользнула я быстрым взглядом по двору и у самого колодца встретилась им с огромным бурым зверем. — Я сама с ним… Только, руки мне развяжи…

«Медведь» — прозвище «лесного царя», земного воплощения бога Велеса и сторожа входа в подземный мир. А истинное имя ему — «бер». Имя, которое вслух произносят немногие, да и знают лишь единицы. Потому что боятся… и бога и зверя. И я тоже сейчас боялась, хоть и видела очень отчетливо, что предо мною уж точно ни один и не другой.

— «Я тебе послужил».

— Я тебе благодарна… Хран?!

— Что, Евсения? — качнулся ко мне из тени костра мужчина.

— Мы прямо сейчас отсюда снимаемся?

— Так точно. И чем быстрее, тем лучше.

— Ага… — не отрываясь от маленьких настороженных глаз, протянула я. — Я тебя отпущу. Кем бы ты ни был на самом деле. Я бы сделала это и раньше, явись ты ко мне сам до этого дня. Но, раз уж так сложилось, значит… — улыбнулась, вдруг, и тут же прихлопнула рукой отдавшуюся болью губу. — Значит, это — судьба. Но, отпущу лишь, когда мы выберемся с этого проклятого тракта. Ты меня понял?

— «Я тебя понял. Я буду вас… сопровождать».

— В отдалении, иначе… — скосившись на лежащую в траве подругу, мотнула я головой. — В общем, ты меня понял. А сейчас, уходи и жди нас в лесу у дороги, — бер, не издав ни звука, развернулся и через мгновение исчез в темени ночи, а вот я, напротив, не удержалась. — Что?.. Ну и чего вы остолбенели? Да, это мое «наследство» от волхва — третий его слуга. И вообще… Стах…

— Да-а, — только сейчас смог оторвать свой взгляд от пустой створки ворот мужчина.

— Что мне делать? Что нам с Любоней делать? Вещи собирать? Или после увиденного ты решил, что я больше не нуждаюсь в вашей защите?

— Евсения, что значат твои слова: «Кем бы ты ни был на самом деле»?

— То, Стахос, что у этого зверя сияние гораздо меньше его самого, а это может означать лишь одно…

— То, что он перевертыш? Оборотень? — сузил глаза мужчина.

— Вполне возможно. Но, уж точно, звериная сущность, не его истинная… Так мне собирать вещи или…

— Любимая, — наконец, отмер мужчина, — И как можно быстрее. Кстати, Любоня приходит в себя. А все остальное — уже по дороге…

Мы скакали всю ночь. Да, на этот раз, мы уж точно скакали. И я, с примолкшим Тишком в закрытой наглухо сумке. И моя дорогая подруга, с момента своего возвращения в явь «разродившаяся» лишь несколькими словами («Где он?» и «Котелок не забыли?»). А когда густые кроны раскрасило румянцем солнце, впереди, меж деревьев, наконец, показался просвет.

— Всё, — первым перевел своего Перца на шаг Хран. — Дальше — лишь поля вплоть до самой Силежи, но через нее моста давно нет. Есть переправа, но, опять же — не для нас.

— Понятно, — в ответ нахмурился Стах. — Время безвозвратно упущено.

— Время просто вносит свои коррективы, — устало усмехнулся ему в ответ «наставник». — И, исходя из нашей действительности, они могут быть только одни — то, чего мы изначально пытались избежать, сейчас становится оптимальным для нас вариантом, — глубокомысленно изрек он, оглядываясь по сторонам. Ага. Не забыл, значит о нашем «сопровождающем».

— Хран, я не знаю, что такое «оптимальный», но, думаю, ты имеешь в виду то, что нам стоит вернуться «к людям»? — сморщившись, потрогала я свою нижнюю губу.

— Да, дочка. Точно так я и предлагаю сделать. Сейчас, примерно в миле отсюда, если верить моей карте, будет поворот к деревне Садки. А от нее, на север вдоль реки, миль через тридцать — небольшой городок, Клитня. Он стоит в аккурат между двумя трактами, ведущими на запад — нашим и новым.

— Ну да. По всей видимости, там и мост через Силежу есть. В крайнем случае, можно будет и о «личной» переправе договориться, — покачал головой Стахос и глянул на меня. — Тогда сейчас объезжаем стороной деревню, находим подходящее для отдыха место и…

— Я поняла. Хорошо… Любонь, ну что, посмотрим страну нашу, Ладмению?

А то на лес мы с тобой еще с детства налюбоваться успели.

— Ага, — порадовала нас подруга очередным своим словом, а потом еще пуще «расщедрилась». — Евся… А где он то?

— Пока с нами, Любоня. Пока с нами. Но, близко не подойдет…

Деревня Садки, благоразумно оставленная нами слева, вдоль жидкого подлеска, только еще просыпалась. Аккуратные, натыканные на пологом бугре домики, с зелеными заплатами огородов и садами, между листвой которых из летних кухонь уходили в безветренное небо дымки, показалась мне «раем на земле». Хотя, что это такое, я знала, опять же, из книжек. Но, так и подумала тогда, вывернув на эту разноцветную лепоту голову:

— Рай…