Ежик с иголками

— Я на тебя сначала обиделась, так сильно-сильно, за то, что хватаешь и бросаешь на землю, а потом, как увидела и услышала этот грохот, огонь, шум, тарарам, так теперь совсем не обижаюсь. Это ведь ты нас спас, правда? Можно я тебя поцелую? — и потянулась губами дудочкой к Володиной щеке, громко и звонко чмокая, что сама потом рассмеялась от этой внезапной нечаянной мелодии.

Володя засмущался, не зная, как себя дальше повести. А тут еще мамаша полезла целоваться, так что, хмель куда-то пропал, а щеки превратились в красное победное знамя. Не любил Володя такое пристальное внимание к собственной персоне.

— Мальчики, мы вас хотим пригласить в гости и коньяком напоить в знак благодарности от всех выживших. Вам ведь уже исполнилось восемнадцать, можно и выпить немного, — продолжила верещание после дочери мамаша Марина. — Мы хотим хороший стол накрыть и подарков вам подарить. Вот эти отстанут от всех, тогда и отметим.

— А у нас Мише еще нет восемнадцати, — заметил Женя, но идею женщин поддержал обеими руками. — Так его можно с собой и не брать. Пусть подрастает и взрослеет, тогда и пригласим.

— Ой, вот только не нужно таких пошлых инсинуаций! — возмутился вполне законно Миша, который считал себя таким же участником эвакуации. Он такое умное слово недавно услыхал и выучил наизусть. Оно очень трудно выговаривается, но Миша любил блеснуть им, как собственной эрудицией, хотя и не совсем понимал его значения. Однако считал его красивым и заумным, оттого и старался вставить его в свое предложение. Хотя и не совсем впопад, что мало волновало. — Мне через две недели исполняется. Сами лишь вчера осовершеннолетились, так теперь выпендриваются, нашлись мне взрослые дяденьки. А потом, пока соберемся, так как раз не менее двух недель и пролетит. И я запросто смогу.

— Договорились! — воскликнул радостно Вася. — Мы через месяц на Первомайские праздники прибудем в увольнение и сразу, не переодеваясь, завалим к вам в гости. А то бросать Мишу, как-то неудобно. Сейчас спаивать рано, а обижать друзей не в наших привычках. Так уж и быть, ради него немного потерпим. Чего не сделаешь ради его спокойствия.

Женщины плюс ребенок заохали, заахали и скоренько согласились с таким существенным аргументом. Все же бросать одного друга и в самом деле не совсем прилично.

— А вдруг вас не пустят в увольнение? — высказала сомнения Алла Петровна. — Мало ли. Служба, а не просто прогулка. Всякое в ней случается, так нам лучше договориться по вашему прибытию.

— Они в летчики идут, — гордо ответил за всех Миша, словно в этом его заслуга была одна из важнейших. — Это рядом в Песчанке. Там, где вертолеты летают. Вот они выучились, а теперь призываются, чтобы там летать. И на праздники их армия совсем закрывается. Так что, если даже вдруг они не захотят в свое увольнение, то их силой прогонят, чтобы никого и ничего лишнего в такие дни там не было. Такие правила в этой их армии. Можно смело договариваться.

Теперь довольными остались все, включая малолетнего ребенка, договариваясь о встрече на Первомайском застолье. Женщины от счастья, что встретились со своими спасителями, и у них выпала такая возможность, как отблагодарить. А у друзей причин для радости даже больше выявилось. Во-первых, на Первомай можно нахаляву славно выпить и закусить в обществе прекрасных дам, а во-вторых, что так легко отстали от них. Очень нудные дамы с их скучными вопросами. Как малые, так и взрослые. А у них, у друзей, еще вечернее застолье предстоит, на которое явится Мишина пассия. Друзья предчувствовали развлечение, а Миша испытывал большие волнения, хотя он успел уже за обедом пропустить стакан вина. Своей избранницы пока Миша не видал, так как Вася обещал привести ее вместе со своей дамой к самому застолью.

— И не нужно так вибрировать своими частями туловища, — успокаивал он друга от чрезмерных волнений. — Твоя дама общительная, весьма миловидная. Даже мне слегка понравилась, но не мог я так подло поступить с другом. Оставил для тебя. Я с честью выполняю данные обязательства и на нее не претендую. Но и она была категорична, поскольку уже имеет длительные планы по твою душу, и жаждет встречи, аж трепещет. Ох, держись, Михаил, прощайся со своей свободой вместе с детством. Чувствую, что грядет семейная взрослая жизнь.