Ежик с иголками

— Еще один грамотей выискался, географ хренов, — хохотал Вася, довольный своей характеристикой. Ему свои похождения весьма и весьма нравились. — Папуасы в джунглях живут, а в тундре чукчи. Только я на север не хочу. Сильных морозов боюсь. Там даже в простой туалет невозможно сходить ни зимой, ни летом.

— Это еще почему? — удивленно спросил Миша, поскольку для него в любом месте туалет важная составляющая.

— По кочану, — помог с ответом Женя. — Летом комары не дают штаны снять, а зимой мороз. Отмерзает все.

— Я слыхал, — Миша тоже постарался высказать умные фразы и показать свои некие познания в разнообразных областях — Что чукчи зимой в туалет вообще не ходят. Так всю зиму в штанах и носят. А с наступлением весны выходят в поле и вытрясают зимние накопления. Все, что за зиму собрано, вытряхнут, а сами штаны до следующей зимы в долгий ящик припрятывают. У них на весну другие имеются.

Васю от таких высказываний сильно скрутило, и уже он начал давиться рвотными позывами. А Женя, как всегда, отвесил Мише подзатыльник, чтобы во время застолья говорил только об съедобных и об эстетических вещах, а не трепал о том, что сам не знает.

— Ну и кто тут виноват, что он хлипкий такой, — возмутился Миша. — Нельзя уж и пооткровенничать.

— Можно, но не до таких подробностей, — предупредил Женя. — Ты хоть сам представил картинку, что перед Васей нарисовал? То-то. Неприятная. Выходит в чисто поле этот чукча и начинает процесс очищения. Медленно, с толком, с пониманием дела.

Миша и не собирался представлять, а Васю после Жениных описаний весенней очистки белья вновь потянуло на рвотные процедуры. Теперь и для Жени хотелось выписать подзатыльник. Но никто не виноват, что у Васи слишком богатое воображение. Разве могут четыре мужика за вином уследить за своей речью?

— Понимаешь Вася, — сказал Володя после того, как он уже успокоился и мог спокойно выслушивать речи друзей. Он решил вернуться к теме своих сновидений, хотя про это уже не раз намекал другу. — Мой Евгений, прежде, чем податься в науку, десять лет отлетал на вертолете Ми-2. А прибавь к этому трехлетнюю учебу в училище! Вот и черпаю знания из его багажа, вспоминаю понемножку то, да се. Знания, полученные в молодости, да еще закрепленные практикой — вечны. Считаю, что лишь, поэтому мне так легко дается учеба.

— Ба, конечно! — возмутился Вася. — Прикинулся здесь грамотеем, а сам незаконно воспользовался чужим багажом знаний. И еще с товарищем делится с такой неохотой, словно в денежном эквиваленте дарит. А сам, как бесплатный подарок получил.

— Ну, мужики, вы и тупите, — захлебнулся от несусветной глупости, высказанной друзьями, Миша. — Где это видано, чтобы во сне снилось нечто, отличное от яви. Там же в этом сне сплошные повторения тех событий и фактов, что происходят с нами здесь в настоящей жизни. Только перепутанные и перемешанные. Никто не почерпнет из сна ничего такого, что ранее ему не было ведомо. Если он этот вертолет и в глаза не видел, то откуда тогда даже Женя или Коля, да и любой, кого он увидит там во сне, может познать его строение и правила? Ниоткуда.

— А Менделеев? — не согласился Женя. — Тому запросто его открытие во сне приснилось.

— Потому, что он до него еще до сна додумался и открыл. Просто сам еще не знал про это. Но открыл ее, то есть, свою химию, над которой годами думал и размышлял. А ты, Володя, впервые даже сам вертолет увидел только сейчас. А уже во сне летал и изучал тот, которого и в помине нет не только в твоем сознании, но и в самой природе.

— Есть, я слышал. Совсем недавно появился в аэрофлоте. Он чуть больше нашего, — подсказал Вася. — Только и в самом деле нестыковка получается. Ты вообще, где мог его видеть?

— Во сне. Я там впервые и видел. А если и вправду, так и там не видел, потому что только помню о нем.

— А до сна не приходилось нигде встречаться? Ну, на картинках или в кино каком-нибудь?

— Ни разу. По-честному, так и этот Ми-1 я вот только сейчас увидел. Вот в чем вся странность с этим сном. Даже во множественном числе назвать не могу: один и тот же снится, словно каждую ночь продолжение. Женька почему-то в тридцать лет забросил свою летную работу и в науку ударился. И самое увлекательное в этой истории, так этот факт, что я сейчас стал сам догадываться обо всех аспектах его научного труда. А уж в институтах я точно никогда не учился. И тот стих, что прочел на свидании, так это его Женька сочинил. Ему плохо было с настроением. Ну, помнишь, когда я выдал в тот раз классику? Все понравилось, даже мне самому.

— Слушай, а почему тебе снится некий Евгений? — разозлился Женя, словно его этот факт обижал. — Нельзя ли его там переименовать? Даже обидно получается. Тут у тебя друг Женя, там ты сам в Евгения играешься. Имен других нет, что ли?