Ежик с иголками

Лицо у Васи стало моментально трагически печальным и с плаксивым оттенком. Даже глаза слегка запотели. Ему ой, как не хотелось бы именно сейчас идти в армию. Ведь те полгода, что остались до весны, когда он сам себе и планировал этот призыв, уже поденно распланированы в романтических и любовных тонах. А сколько же можно еще за это время женских тел обнять и безнаказанно в койку затащить! А не успеют рот открыть, как он сразу же им паспорт под нос, мол, а мне еще нет восемнадцати. Стало быть, и претензий не может быть. А после армии уже так свободно не повеселишься и не порезвишься: быстро в ЗАГС с угрозами и сердитыми заявлениями отволокут. И вместо всего этого счастливого праздника его дожидается солдатская муштра с полным исчезновением прекрасной соблазнительной шевелюры — его личной гордости и славы.

— Так ты думаешь, что после вчерашней эпопеи все в этом мире пошло наперекосяк? — с затаенной надеждой, что тон ошибается в своих предположениях, спрашивал Вася у друга. — Но ведь никто ничего не говорил, в газетах не писали, по радио не объявляли.

— Вася, ну, согласись, что про дополнительную субботу так же скромно умолчали, — продолжал издеваться над другом Володя, с радостью и веселостью наблюдая панику и полное доверие его словам со стороны Вася. Он повелся на его болтовне и откровенно с печалью и тоской воспринимал Володины слова, как свершившийся факт.

— Слушай, Володя, если бы ты только знал, как не вовремя подвалила эта армия с ее повесткой. Ведь вот только-только со школой разделались под орех, вот хотелось наконец-то хотя бы до весны пожить самостоятельной привольной жизнью. А тут такие метаморфозы с фокусами. Ну, черт знает что! Ладно, пойду чемодан паковать. Ты тоже будешь собираться? — спросил Вася печальным голосом. — Не знаешь, что самое необходимое брать нужно, чтобы там не отобрали? А то я слыхал, что на призывном пункте многое отнимают и потом все это пропадает.

— Знаешь, торопиться не буду. Здесь в повестке про чемодан ни слова не сказано, — уже немного сжалился над наивностью друга Володя, и решил слегка отпустить вожжи, чтобы Вася не успел наделать спешных глупостей. Он способен на поспешные действия. — Вот уже завтра они нам и расскажут в этом военкомате про все свои планы и изменения. А сейчас лучше мозги не засорять своими инсинуациями. Лишь головную боль добавляем. Ведь по логике, так еще медицинскую комиссию проходить, а только потом они определят, в какие войска тебя брить.

— Брить? — от такого слова у Васи холодок по спине пробежал, и он трагично погладил себя двумя руками по своей богатой шевелюре, словно прощался с ней навсегда, или пытался спасти ее от бритвы военкома. — Это надо самому в парикмахерскую идти, или там бесплатно постригут? Я слыхал, что лучше всего, так это уже по повестке придти бритым наголо, чтобы задобрить их. А то в такую дыру запрут, что там кроме пингвинов и не встретишь никого.

— Пингвины живу в Антарктиде, так что с ними тебе встреча не угрожает, можешь успокоиться, — указал Володя на недостаток знаний Васи этого географического вопроса.

— Какая разница, кого я там, кроме людей и женщин, увижу. Все равно далеко от дома.

— Давай не будем торопиться, — Володе самому стало, немного жаль прически Васиной, с которой тот сейчас с перепуга может избавиться, тем самым испортив свой фасад на долгое время. — Не спеши, зачем торопить самостоятельно негативные события. Наш Иосифович занимается призывам, вот его и спросим обо всех деталях.

— Это физкультурник? А когда это он успел попасть в военкомат? Вроде совсем недавно футбол гоняли с ним, зарядку делали, а тут уже так высоко взлетел. Специально преследует нас?

— А ты что, разве не встречал его в прошлый раз, когда приписное получал? Он же нам и выдавал их.

— Нет, мне майор вручал.

— Тогда ты мог его и проглядеть. Он уже два года там, в капитанах ходит. Наш Василий Иосифович теперь вместо физкультуры призывниками занимается, — разъяснил Володя.

— Ну, так это совсем хорошо, — облегченно вздохнул Вася. — Может, сумеем его до весны уговорить, чтобы отпустил погулять. Уж очень не ко времени заметают, — сокрушенно качая головой, засобирался домой Вася. — Володя, я к тебе сразу с утра заскочу, вместе поедем. Вот только любопытно поинтересоваться бы такой странностью, как молчанием всех про лишнюю субботу. Не может же она нам только четверым достаться. А весь мир, он что, и знать не знает про лишний день в неделе?

— Мама! — крикнул Володя, не вставая с дивана. — Сколько суббот на этой неделе было?

— Две, полные две, — ответила мама, не отвлекаясь от своих кастрюль и сковородок. Так спокойно ответила, словно про дождик или ветер за окном, которые и удивить не могут.