Фаберже для русской красавицы

– И Веня мне все время говорил, что нужно остановиться на отце Богдане и бросать Юрика… – У Сони на глаза навернулись слезы. – Значит, он не хотел меня расстраивать… Но Людка-то! – У Сони сжались кулаки. – Нет, о мертвых надо только хорошо… Юрик – кобелина! Гад ползучий!

Ильич дал Соне выговориться, я налила ей стакан сока, она жадно выпила. По-моему, ей лучше подошла бы водка. Но водки не было, да и ей сейчас, наверное, нежелательно спиртное.

– Но это еще не все, – продолжал Ильич. – К вам, вероятно, вскоре опять наведается старший следователь Иванов из городской прокуратуры.

Я вставила, что прямо из больницы собираюсь в Общество потомков царской семьи – сегодня же пятница.

– Сходите, сходите, Наталья Петровна. Расскажете потом. Но я о другом говорю. Знаете, чья фирма перевозила сокровища царской семьи из Англии в Россию?

– Неужели Юрика? – прошептала Соня.

– Она самая – «Транспорт-Сервис». У них же есть лицензия на международные перевозки.

– Так коллекцию не самолетом везли? – воскликнула я. – Почему? Ведь самолетом, наверное, безопаснее.

– В смысле воровства – возможно, – хмыкнул Ильич. – Хотя не уверен, до сих пор неизвестно, на каком этапе одни ящики заменили другими. Но вообще такие коллекции, как правило, везут в опломбированных контейнерах. Ее вначале везли морем, потом на фурах «Транспорт-Сервиса». На всем пути ценности сопровождала охрана фирмы. Поэтому, в частности, «Транспорт-Сервис» и выбрали: они уже осуществляли много перевозок для различных английских компаний, и все пока были довольны. И сейчас господин Самохвалов утверждает, что его компания не причастна к краже – пломбы на контейнерах остались целыми, а вскрывали при независимых свидетелях, и все запротоколировано.

– Так к этому Юрику еще и претензий никто предъявить не сможет? – спросила я.

– Думаю, нет, – хмыкнул Ильич. – Иванов из горпрокуратуры смотрел бумаги. Комар носа не подточит. Господин Самохвалов, видимо, очень хорошо умеет прикрывать свою задницу.

Ильич помолчал мгновение, потом заявил, что Иванов и другие люди, занимающиеся расследованием, все-таки считают, что ящики подменили или в Англии, или уже здесь, на месте, после вскрытия контейнеров.

– Я бы в таком случае поставила на местных спецов, – заметила я. – А где вещи хранились? Или все сразу же поместили под стекло? Что-то я сомневаюсь… Кстати, а как коллекция выставляется?

– В соответствии с международными требованиями, – отчеканил Ильич казенным языком. – Вероятно, вы все сами сегодня увидите, Наталья Петровна, если наведаетесь в особнячок. Выставочные столы со стеклянными колпаками Общество взяло в аренду у Эрмитажа. Столы на сигнализации. Тут система отработана. Вы же не слышали, чтобы в Эрмитаже когда-нибудь крали что-то с выставки? В особнячке Общества круглосуточно дежурит охрана – конечно, в большом количестве она там только на время выставок, обычно то ли один, то ли двое, и сутки спят, трое отдыхают. – Ильич опять хмыкнул. – Но в залы с коллекцией дежурные зайти не могли – так, чтобы сигнал не поступил на пульт. Каждый вечер там все опечатывается и… Кстати, вы коллекцию уже посмотреть не сможете, Наталья Петровна. Придется завтра с утречка, если пожелаете.

– Я подумаю, – кивнула я. – Но у членов все равно спрошу: вдруг они смогут меня к ней провести?

– Юрик мог быть завязан в деле, – задумчиво произнесла Соня. – Ведь в тот раз Иванов говорил про инвентарные листы? Что содержимое каждого ящика указывалось в этих инвентарных листах, а на самих ящиках была только маркировка, непонятная непосвященному. Так?

Ильич кивнул.

– Значит, Юрик вполне мог… продать кому-то информацию. С него станется.

– Да, – согласился Ильич. – Но дело в том, что во время последней поездки в Англию – а Самохвалов ведь ездил лично – его сопровождала известная вам Людмила Борисова.

Мы с Соней раскрыли рты.

– Вы хотите сказать, что она могла иметь доступ к инвентарным листам, а потом продать кому-то нужную информацию? – уточнила я. – И за это ее теперь убили? В смысле за то, что знала лишнее?

Ильич пожал плечами. Мать Людмилы ничего сказать не могла. Она плохо знала приятелей дочери, а Юрика никогда в жизни не видела.

Ильич вскоре попрощался и ушел, оставив Соне пакет сока, а я решила еще немного задержаться.

– Ты не очень расстроилась? – спросила я.

– Да нет… Просто противно. И значит, в клубе за моей спиной народ смеялся. Веня мог бы прямо сказать… А он меня жалел… И я могла бы сообразить, когда Людка неделю отпуска взяла, а потом все хвасталась, фотографии показывала. То она на фоне Тауэра, то Букингемского дворца. Хотя я, пожалуй, не знала, что Юрик ездил в Англию… Он ведь все время по командировкам мотается – то в одну страну, то в другую, то по России. И, наверное, у него в каждом городе было по бабе, как у моряка или летчика.

Соня грустно улыбнулась. А я вдруг вспомнила тетку, которая вчера заявлялась ко мне домой… Ведь она же наверняка шла к Соне.

Я рассказала соседке про вчерашний визит и, как могла, описала непрошеную гостью.