Фабиан Риск

Вот так и сказал.

Если они что и умели, так это петь, подумала Камилла и обратила внимание на то, что на заднем стекле «Вольво» перед ней что-то зажглось, что-то зеленое, – а потом опять мысленно вернулась на тот ужин. Йеркер, наверное, действительно напился, иначе он никогда бы не сделал то, что сделал. Что он тогда сказал? Камилла стала вспоминать, а между тем маленькая камера в машине перед ней наводила фокус на ее лицо и направляла зеленый луч на ветровое стекло ее автомобиля.

Точно, вспомнила: «Вот как говорит настоящий пидорас, еще не сделавший каминг-аут, – заорал он и начал петь: – Don’t you want me baby? Don’t you want me ah-ah-ah[28]

… – Одновременно он встал со стула, опустился перед Бьерне на колени и начал ласкать его бедра. – You were working as a waitress in a cocktail bar when I met you. I picked you out. I shook you up and turned you around[29]…»

Павла зашлась от хохота, да и ей самой было трудно сдержать смех. Йеркер продолжал петь и кривляться на полу у ног Бьерне. «Turned you into someone new…»[30] Они с Павлой досмеялись до икоты. И она слишком поздно обнаружила, что взгляд Бьерне стал совершенно черным. Она помнит, что он встал так поспешно, что опрокинул стул, повернулся к ней и сказал, что они сейчас же идут домой.

Какая же она была дура, что послушалась его.

Когда они пришли домой, она обратила внимание, как он закрыл дверь, – не только повернув ручку верхнего замка, но и заперев нижний замок на ключ. Он стоял к ней спиной, и она видела, как он положил ключ в карман и глубоко вздохнул, как будто собирался с силами, после чего повернулся к ней…

Внезапно Камилла вскрикнула от обжигающей боли, которая пронзила ей левый глаз. Словно кто-то воткнул ей в глазное яблоко иголку или плеснул в него едкой кислотой. Она закрыла глаза и дотронулась до лица, но не почувствовала там ни иголки, ни кислоты. Она испытывала только концентрированную боль, которая продолжала прожигать ей глазницу.

Уголком правого глаза Камилла увидела, что машина чуть было не съехала на обочину, но ей удалось выровнять ее до того, как не стало слишком поздно. Она перестала кричать и попыталась успокоиться. Что, черт возьми, происходит? У нее произошло кровоизлияние в мозг или закупорка сосудов? Боль еще чувствовалась, но начала стихать и стала не такой невыносимой. Она обливалась потом и в то же время мерзла. Все липло и жало. Она взяла руль левой рукой и поднесла правую руку к правому глазу, чтобы проверить, может ли она видеть левым. Не может. Что это за дурной сон? Или что там, один черт. Самое важное – проснуться.

И тут она снова увидела зеленый свет, который выстрелил из заднего стекла «Вольво» и попал на ее ветровое стекло. Значит, это не сон. Тонкий луч скользил по ее груди. Что это? Она не успела додумать эту мысль, как опять почувствовала жжение. Острая, как игла, боль пронзила правый глаз. Все вокруг помутнело, и она могла видеть только разноцветные пятна, которые перемешались на сетчатке. Она закричала изо всех сил, одновременно пытаясь удержать машину в ряду. Но руки отказывались слушаться, а руль стал повиноваться собственной воле.

«БМВ» Камиллы Линден въехала в бок грузовика, и машину отбросило обратно в ряд, как шарик в пинболе, а потом вышвырнуло на траву, где она врезалась в указатель «Стревельсторп 500 м». Одну из стоек указателя вдавило в правую переднюю фару, и «БМВ» вылетела обратно на трассу задом к фуре, которая смяла ее заднюю часть под своими колесами, как банку в автомате для приема тары. Сделав еще одно сальто, машина приземлилась крышей вниз и заскользила по асфальту, пока не остановилась.

Машины вокруг затормозили и встали, и за ними быстро выстроилась длинная пробка. Водитель грузовика и несколько других водителей вышли из своих машин и стали смотреть на разбитую «БМВ» с вращающимися в воздухе колесами, похожую на лежащего на спине жука. Некоторые достали мобильники и стали звонить в скорую. Другие звонили своим родным, чтобы сказать, как сильно их любят. Один мужчина подошел к машине, открыл дверь со стороны водительского сиденья и попробовал пульс на шее у Камиллы. Ничего не прощупав, он вернулся обратно к своей вишневой «Вольво», работающей на холостом ходу, и поехал дальше.

60

Фабиан лежал в постели уже больше суток и понял, что еще сутки ему не пережить. Через несколько часов он просто умрет от скуки. Бесконечные увещевания больничного персонала о том, как важно отдохнуть, совершенно не помогали. После убийства Клаеса Мельвика дело приняло такой оборот, что не давало ему покоя.

А тут еще взгляд Тувессон. Она сделала все, пытаясь доказать обратное, но ее выдавали глаза. В глубине души она оставила надежду раскрыть это дело. Не имеет никакого значения, что он отстранен и лежит в постели. Теперь он должен попытаться понять, как все со всем взаимосвязано. Если вообще взаимосвязано.