Фабио и Милена

Солнце уже совсем сдвинулось к горизонту, когда выступила восточная часть Финского залива, солнце словно желало окунуться туда от увиденной на земле злобы, несчастья и несправедливости, подальше от тоски и печали. Оно намеревалось пожертвовать собой, спрятаться дабы люди перестали нести свою злобы в чужие жизни, дабы прекратились злодеяния которые они ежедневно творят, дабы они легли наконец в свои койки и заткнулись в конце концов их лживые уста, ибо язык их произнес много необдуманного, много того, что в последствии могло стать чьей-то погибелью, или слезами, несчастьем, горем, пусть язык этот примкнет наконец к небу, и умолкнет во сне – только ради этого, казалось, солнце готово было опуститься, потухнуть в воде, необратимо утонуть в пучине, никогда больше не проявляясь.

– Где остановимся Фабс? – Спросил Сергей.

– Чуть ближе, чтобы можно было посидеть, где-нибудь.

– Можно на камнях посидеть, лишь бы там кто-нибудь не оставил сюрпризов.

– Ну давай, давай.

Мгновением позже, после парковки автомобиля они вышли из машины и уже передвигались по песку, смотря на водную гладь, на чаек и птиц, которые летали вдоль пляжа, ловили ветерок или искали пищу, а иногда и просто мочили свои крохотные лапки. Люди лежали на песке и загорали, совсем не стесняясь своей фигуры и наготы, кто-то купался, кто-то ел, все были заняты делом, бывали и такие кто так же жаждал встретить закат и распрощаться с днем.

Фабио указал рукой туда, где на песке возлежало бревно, которое, к всеобщему удивлению, было свободным, несмотря на изрядное количество людей бывших на пляже. Бревно было не слишком длинным, но они вполне уместились на нем втроем.

– Мы ведь с тобой ни разу не ходили на пляж Милли…

– Верно. – Согласилась Милена.

– Что же я за отец такой?

– Мы теперь многое успеем папа, будем жить новой жизнью, радостной и счастливой.

Сергей зачесался.

– Ага, будем ловить бабочек в полях, и жить в лесу.

– Как вариант. – Сказал Фабио. – Взгляните-ка лучше на солнце, еще чуть-чуть и закат пройдет. Столько дней мы торчим на земле, столько раз видим мы это, и каждый день все по-другому, иногда прекраснее, иногда мрачнее, столько разнообразия в небесах и на земле, как мы можем так запросто забывать обо всей земной красоте, иной раз приходится посидеть в темнице чтобы понять это.

– Такое чувство… Словно на флейте заиграли. – Заметила Милена.

Они закивали.

Солнце окунулось в воду окрашивая ее тем же цветом что и небеса. Дети плескались в воде, набирали ее в ладошки и расплескивали мелкие капли по воздуху на потеху родителям. Были здесь и парочки, сидящие вместе точно птички на ветке, были и писатели с художниками, как будущие, так и нынешние, что выбрались спустя долгое время на свежий воздух дабы обдумать следующее действо, приходящееся в той или иной пьесе или картине. Выделялись средь толпы одиноко сновавшие девушки в которых таилась своя краса. И столь многого могла бы поведать та или иная девушка что шла медленной задумчивой поступью и бросала загадочные, но волнующие взгляды по сторонам. Милена понимала этих девушек и по-своему сострадала им. Было в этом месте нечто своеобразное и прекрасное, в людях и природе, в разукрашенных небесах и летающих чайках. Столько красоты таилось в простоте что восторгала своею доступностью и невольно душа уносилась в размышления пытаясь постигнуть и понять всю сложность и невероятность этой красоты, пока в один момент не наступала минута затишья, так душа смиренно принимает поражение перед неотступностью высокой мысли, дабы покорно предаться воодушевляемому чувству созерцания и как сладка минута в которой находят покой душа и тело забываясь в чудном плену перед прекрасным, уносясь в широкое и непостижимое пространство называемое мгновением.