Фабрика мертвецов

«Истинный пример отцовской любви!» — Митя накинул свой плед на плечи, рухнул на диван и второй раз за нынешнюю ночь принялся соскальзывать в сон, вслушиваясь в рокот отходящего поезда. Где будет спать отец, его не волновало. Совершенно!

Ему показалось, что он не проспал и минуты, когда рывок вагона чуть не сбросил его с дивана.

— Что опять случилось? — донесся раздраженный голос отца. — Снова навьи или мары?

— Неее! — раздался в ответ хриплый бас купчика. — Хацапетовка!

— Это что, нежить хуже навьи? — растирая лицо ладонями, пробормотал Митя: дадут ему поспать нынешней ночью?

— Ну вы, паныч, и шутник! — расхохотался в ответ купчик. — Станция это! Поезд дальше не идет!

— Почему? — растерянно спросил Митя.

— Так рельсов нема!

В «семейной» части вагона деловито сворачивали занавеси. Худосочная гувернантка повела по проходу помещичьих детишек, похожих на выводок деловитых ежат. Малыш лет пяти в матросочке и широкополой шляпе, не иначе как тот самый Мунечка, на правах пострадавшего от мары ехал у гувернантки на руках, согнав оттуда четырехлетнего брата. Тот особые права Мунечки признавать не хотел, дергал гувернантку за платье и монотонно, на одной ноте, ревел. Изображающий умирающего Мунечка время от времени приоткрывал один глаз и торжествующе глядел на брата сверху вниз. Следом, нервно обмахиваясь платочком, следовала их матушка. Последней семенила нагруженная багажом горничная, походя бросившая на отца, а потом и на Митю жгучий от любопытства взгляд.

Отец с Митей растерянно оглядели вагон — они остались одни. Попытались переглянуться… и тут же торопливо отвернулись. Отец, сгребя в охапку дорожный саквояж и портплед, ринулся к выходу. Митя мгновение поколебался… но гордо оставаться в пустом вагоне было уж вовсе глупо. Подхватил вещи и стараясь ни в коем случае не бежать, направился следом.

— Ну где же вы, Аркадий Валерьянович? — встретил их на перроне нетерпеливый путеец.

— Что происходит, Александр Васильевич? Что значит — поезд дальше не идет? У нас билеты до Екатеринослава!

— Вы, Аркадий Валерьянович, будто и не у нас в империи живете! Это в Петербурге на Екатерининскую чугунку уж билеты продают, а в Екатеринославской губернии ее еще построить надобно. Годика за два.

— Но как же… Вот так нахально? — даже растерялся отец.

— И-и, батенька, приписки-с! От подрядчиков до артельных: все хотят денежку малую поиметь. Я уж не говорю про тех, кто принимает строительство на самом верху! — Путеец многозначительно ткнул пальцем в небеса, словно предлагая поискать главных виновников именно там. — А еще археология проклятая…

— Вы меня вовсе озадачили, Александр Васильевич. Археология-то причем?

— Ну как же, при строительстве то захоронение какое откроется, то и вовсе городище! Так-то места здешние тихие, никаких бродячих мертвяков или иных беспокойников. Но как чугунку тянуть начали, древности стали находить несусветные! Сами понимаете… — он понизил голос, — какую бучу поднимут Кровные, если мы Велесов камень или Макошин алтарь под насыпь закатаем. А ведь бывает, от скифов чего найдешь или киммерийцев: от такого и вовсе не знаешь, чего ожидать, изучить да обезопасить надо. С обычной мелкой нечистью здешние полицейские справляются, а вот что с находками делать, в полиции знатоков нет. Археологическая комиссия тоже: не мычит, не телится. Одесское общество истории и древностей еще работает, да у нас энтузиасты имеются, а от Петербурга толку не добьешься. У меня все это в докладе: и про беспокойников, и про недоплату рабочим, про эпидемии от грязи да скученности. Доложу губернатору, а тот, глядишь, и до Петербурга доведет…

— Если дороги нет, как же добираются? — вернулся к насущной теме отец.

Шумное помещичье семейство грузилось в подъехавший к перрону шарабан — звонко разносились детские крики и урезонивающий голос гувернантки.

— Так местные же все, вот и знают! Кто пешком дойдет, а кто заранее телеграфировал, чтоб коляску прислали.

Митя зло усмехнулся: а чего вы ожидали, дорогой отец? Что тут как в Петербурге, на каждом углу извозчик?

— Не волнуйтесь, спасителям сына помогу, чем смогу! Вы здесь подождите, а я договориться попробую: нам, путейцам, земским чиновникам да еще полиции крестьяне телеги давать обязаны.

Инженер энергично двинулся в обход станции, к домишкам деревни. Гришка заторопился следом.

— На телеге не поеду! — процедил Митя.

Это даже не езда во втором классе, это… вовсе нечто несообразное.

— Думаешь, тут найдется что-нибудь кроме телег? — Отец задумчиво пристукнул кончиком трости по запылившемуся сапогу. — Ступай пока на станцию, а я разберусь с багажом, — и быстрым шагом направился в сторону багажного вагона.

Митя возмущенно фыркнул: он не городовой, чтоб ему приказы раздавать! Постоял еще на перроне, передернул плечами и нога за ногу поплелся на станцию.