Фабрика офицеров

— Господин генерал, — почти весело ответил Крафт, — в свое время я донес, что господин полковник Хольцапфель расхищает казенные товары. Господин полковник имел привычку держать при себе свой собственный обоз и не только считал уместным утаивать от действующих частей их фронтовой рацион, он лишал их также боевых машин, чтобы перевозить свои ящики со спиртным и продуктами в тыл. Господин полковник был отдан под суд трибунала, ему сделали предупреждение и перевели в другое место, а его преемник откомандировал меня в военное училище.

— У вас, стало быть, не было никаких сомнений, господин обер-лейтенант Крафт, когда вы писали донос на начальника?

— Никак нет, господин генерал. Ибо мой донос был направлен не против начальника, а против жулика.

Генерал ничем не показал, что он думает об этом ответе.

— Вы закончили, — начал он без всякого перехода, — ваше расследование этого случая с мнимым изнасилованием позавчера ночью?

— Так точно, господин генерал.

— С каким результатом?

— Отчет с практическим материалом по делу об изнасиловании не соответствовал бы действительному положению вещей. Три девушки правдоподобно утверждают, что они сначала просто хотели пошутить. Они не могли предполагать, какие масштабы эта шутка примет. Кроме того, на так называемом месте преступления были найдены три пустые бутылки. Унтер-офицер Кротенкопф сознался, что по крайней мере одну выпил он сам — во время этого происшествия. Это обстоятельство убедительно исключает изнасилование. Все это дело можно урегулировать дисциплинарным путем.

— Все лица, причастные к этому случаю, будут переведены в другие части в двадцать четыре часа, — сказал генерал таким тоном, как будто он говорил о погоде. — Каждый из них в разные стороны; каждый не ближе трехсот километров от училища. Сообщите об этом капитану Катеру. Я ожидаю его с докладом об исполнении приказа завтра в полдень.

— Слушаюсь, господин генерал, — только и смог произнести обер-лейтенант.

— Далее, господин обер-лейтенант Крафт. В течение сегодняшнего дня вы передадите свои обязанности офицера административно-хозяйственной роты капитану Катеру и примете учебное отделение «Хайнрих». Я сам сегодня днем объявлю о назначении вас на должность офицера-воспитателя, он же офицер-инструктор. Завтра утром вы приступите к исполнению своих служебных обязанностей.

— Слушаюсь, господин генерал, — сказал обер-лейтенант, не скрывая своего удивления.

Генерал Модерзон снова опустил глаза, как с облегчением заметил Крафт. Генерал написал несколько слов на бумажке и отодвинул ее направо от себя. Затем он взял новую бумажку и стал покрывать ее записями. Крафт почувствовал себя здесь лишним. Кроме того, от пережитого страха он испытывал потребность выпить рюмочку коньяку. А капитан Катер с радостью даст ему целую бутылку. Ибо благодаря этому распоряжению, которое только что отдал генерал, командир административно-хозяйственной роты, кажется, пока что избежал грозящего ему смещения с должности. Однако обер-лейтенанту Крафту еще не было дано разрешение уйти.

Генерал закончил свои записи. Затем он просмотрел документ, который все это время лежал перед ним. Он развернул его почти торжественно. После этого он внимательно посмотрел на Крафта.

— Господин обер-лейтенант Крафт, вы знаете, что последним офицером-воспитателем в отделении «Хайнрих» был господин лейтенант Барков?

Крафт ответил на этот вопрос утвердительно.

— А вы знаете подробности, которые привели его к смерти?

— Никак нет, господин генерал.

Модерзон выпрямился и, сохраняя осанку, откинулся на спинку стула. Руки он положил на стол. Его пальцы касались тонкой красной корочки документа, лежащего перед ним. Генерал сказал:

— Дело было так. Лейтенант Барков — это было двадцать шестого января, после четырнадцати часов — проводил со своим учебным отделением занятия по инженерному делу у пункта подслушивания. Нужно было взорвать пятикилограммовый заряд. Лейтенант Барков не смог до взрыва своевременно уйти в укрытие. Он был почти полностью разорван на куски.

— Я очень мало знал лейтенанта Баркова, господин генерал.

— Я знал его близко, — сказал генерал, и его голос прозвучал глухо. — Он был превосходным офицером, очень серьезно относился к делу и, несмотря на свою молодость, был очень осторожен. В инженерных приборах, в особенности во взрывчатых веществах, он разбирался очень хорошо. На Восточном фронте он проводил сложные взрывы мостов.

— Тогда, господин генерал, я не понимаю, как дело могло дойти до такого несчастного случая.

— А это и не был несчастный случай, — сказал генерал. — Это было убийство.

— Убийство, господин генерал?

Это слово не вязалось с официальностью помещения, оно не вязалось с лицом генерала, оно было здесь просто неуместным.

— Я хотел бы, чтобы мне не нужно было больше произносить это слово, — сказал генерал. — Вы второй человек, которому я говорю его. Другой человек, который знает об этом, — старший военный советник юстиции. Вирман. Я затребовал его у инспектора военных училищ с тем, чтобы этот случай был расследован надлежащим образом.