Face-to-face

— Сережа по-родственному хранил его данные в специальной папке в том же столе, что и архив. Хотя тут еще и крайне интересный случай, когда после тяжелейшей травмы спинной мозг восстановил все свои функции на сто процентов. Что же касается его жизни в Дагестане… Если мы сами не начнем об этом болтать направо и налево, то кто теперь вспомнит, где пятнадцать лет назад находился четырнадцатилетний подросток? Наташа оформила опекунство и положенную сироте пенсию, потом сама переехала к мужу в Ленинград, и все полагали, что ребенок с ней — никто даже и не знал, что мальчик два года прожил в Дагестане у Гаджиевых. В шестнадцать он вернулся на свою законную жилплощадь в Москве и получил паспорт. В Москве он окончил в университет и работает. Да, случилось так, что в студенческие годы они с Халидой Гаджиевой встретились, полюбили друг друга и поженились. Ну и что? Нет никаких данных о том, что он является носителем bacteria sapiens. Моя жена, например, носитель bacteria sapiens, а я — нет. Что же касается Халиды и их детей, то… тут мы уже ничего не можем поделать.

— Хорошо, я немедленно все уничтожу, — тихо сказала она, — и когда опубликую свою работу…

— Подожди, я не договорил. Пятнадцать лет назад ты по своей инициативе занялась расшифровкой так называемых посланий bacteria sapiens, никто это исследование тебе в план не включал, никому о нем неизвестно. Не думаю, что тебе стоит привлекать к себе внимание и публиковать результаты — пока, во всяком случае.

— Подожди, но моя книга о дешифровке посланий внеземных цивилизаций затрагивает лишь специфические проблемы криптоанализа, случай с bacteria sapiens я привожу только, как пример.

— Твоя книга хоть и косвенно, но связана с закрытыми исследованиями bacteria sapiens, поэтому я не уверен, что Первый отдел вообще разрешит тебе ее опубликовать.

— Позволь, но ведь исследование bacteria sapiens было включено в план работы Сережи, и оно стало темой его открытой докторской диссертации.

Петр Эрнестович с досадой поморщился.

— Ада, ты как ребенок! Когда Сергей этим занимался, тема была открытой. В настоящее время она засекречена, и разглашать какую-либо информацию, с ней связанную, он не имеет права. А ты вообще сотрудник совершенно другого института, тебя эта работа никаким боком не касается. Но если хочешь всем нам крупных неприятностей — действуй.

— Не повышай на меня голос, Петя! Я знаю, что ты большой скептик и не хочешь поверить, что бактерии, с которыми мы имеем дело, — разумный мир.

— Видишь ли, мы живем в социалистическом обществе материалистов, и в зеленых человечков нам верить не положено.

Разумеется, брат, как обычно, над ней подшучивал, но Ада Эрнестовна — тоже, как обычно, — закипятилась всерьез:

— Сережа этому верит! И Сурен Вартанович тоже верит, а он — ученый с мировым именем. Кстати, он года три назад давал на эту тему интервью какому-то молодежному журналу — потом даже напечатали статью, и никого это не встревожило.

— Сурену Вартановичу за восемьдесят, — устало вздохнул ее брат, — когда старик дает интервью молодежному журналу, то имеет право немного пофантазировать, и кроме пионеров никто серьезно его слова не воспримет. Что же касается Сережи, то в своих статьях он приводил только результаты исследований свойств bacteria sapiens и нигде не упоминал, что имеет дело с разумным миром. В противном случае, думаю, ВАК не утвердил бы его докторскую — нашему брату просто рекомендовали бы лечение в психиатрической больнице.

— Я работала пятнадцать лет, разработала уникальный метод дешифровки, и теперь не имею права опубликовать результаты?!

— Можешь посвятить в свою работу людей в белых халатах. Они выслушают тебя очень внимательно и госпитализируют с диагнозом «шизофрения».

Вот теперь это было сказано не шутливым, а вполне серьезным и очень резким тоном. От гнева и обиды у Ады Эрнестовны перехватило дыхание, лицо ее стало белей снега.

— Ты… ты, мой брат, мне это говоришь?!

Петр Эрнестович испугался.

— Прости, Ада, это и вправду было грубо сказано — замотался, совсем меня задергали в эти дни. Но я ничего не могу изменить — как мы с тобой ничего не могли изменить, когда арестовали и расстреляли папу. Если бы я начал возражать… Возможно, в институт пришел бы другой директор, и тему bacteria sapiens вообще у Сережи забрали. Публиковать свои результаты тебе нельзя — пока. Отложи это на будущее, к чему лезть на рожон? Криптоаналитиков твоего уровня в Союзе нет, в мире их единицы, поэтому тебя просто не поймут. Ты ничего никому не докажешь, а если нарушишь секретность, тебя упрячут в больницу, как шизофреничку. Представь себе Эйнштейна, который излагает теорию относительности средневековым алхимикам.

Комплимент его на Аду Эрнестовну не подействовал, плечи ее поникли, лицо как-то сразу осунулось и постарело.

— Хорошо-хорошо, Петя, я пойду, уже поздно, — она потопталась, пошевелила замерзшими пальцами ног, — спасибо, что так доходчиво объяснил. Это все, что ты мне хотел сказать?

— Да. Пойдем, а то ты замерзла, да и мне пора ехать — Злата, наверное, волнуется.