Face-to-face

Тимур, переминаясь с ноги на ногу, с интересом ждал, чем окончится этот спор. Однако в этот момент на тропинке, ведущей к дому, показалась Фируза, которая легко несла на плече огромный бидон с молоком, казалось, не чувствуя его тяжести. По обе стороны от нее бежали Лиза с Дианой, и у каждой в руке было по маленькой корзиночке, наполненной инжиром. Наталья, не желая при Фирузе выяснять отношения с дочерью, тихо, но угрожающе предупредила:

– Подожди, я с тобой еще поговорю! – с этими словами она повернулась к подходившей Фирузе и сделала любезное лицо: – Здравствуйте. Лиза, Дианка, зайчики мои!

Девочки подбежали к тетке, показывая свои корзиночки:

– Тетя Наташа, смотри, сколько мы собрали!

Халида, выглянув в окно, негромко позвала всех обедать. Девочки, отдав свои корзиночки Наталье, отправились мыть испачканные землей руки. Таня демонстративно не стала умываться – так и села за стол с подчерненными бровями и глазами, подведенными а ля Клеопатра. При этом она, по-видимому, не испытывала ни капли смущения и с таким аппетитом уплетала сочные хинкали, что Наталья рассердилась и решила пойти на крайнюю меру – в ближайшее время делать вид, что дочь для нее не существует. Пусть одумается. Нарочито скользнув взглядом по Тане, как по пустому месту, она обратилась к Фирузе:

– Вы с такой легкостью несли на плече этот бидон – как струнка, даже не согнулись. Я думала он почти пустой, а сейчас на кухне стала наливать молоко в кувшин – с трудом оторвала его от земли. Как вы так можете? Ведь большая нагрузка на позвоночный столб!

– У вас в столицах, я видела, женщины тоже постоянно таскают тяжелые сумки, – возразила мать Халиды, – только они носят их в руках, от этого обвисают животы и болит спина.

– Да, вы правы, – вздохнула Наталья. – Но с грузом на плече в транспорт не залезешь. И потом, – она кокетливо улыбнулась, – нам помогают заботливые мужья.

– Носить молоко и мести пол – не мужское дело, – сурово отрезала Фируза. – Женщина есть женщина, мужчина есть мужчина. Мужчины построили наши дома и позаботились, чтобы мы ни в чем не знали нужды, а в сорок четвертом, когда мы бежали от НКВД, они охраняли нас и всегда готовы были защитить от опасности ценой своей жизни.

– А папа раньше, когда еще не уехал, всегда дома пол подметал, – печально вздохнула Диана. – И в магазин с мамой вместе ходил.

– А я сегодня во сне видела, что папа приехал, – неожиданно сказала Лиза. – Мама, когда же папочка приедет?

Наталья скользнула взглядом по помертвевшему лицу Халиды, встретилась глазами с Фирузой и, проглотив вставший в горле ком, торопливо произнесла:

– Будем ждать, милая. Скажите, – она вновь повернулась к Фирузе, – вы вот сейчас говорили про сорок четвертый год – неужели это правда, что до вас здесь не бывало ни единого человека? Так странно, ваш совхоз кажется таким обжитым местом – двухэтажные и трехэтажные дома, магазины, школы, дороги. И люди одеваются современно.

– Когда мы пришли сюда в сорок четвертом, у нас не было даже лопат и топоров – только пилы, веревки, несколько винтовок и немного пороху. Потому что нельзя было брать много груза – идти нужно было очень быстро, чтобы спастись от НКВД, кто был без оружия, тот нес еду и маленьких детей.

– Я знаю, знаю! – воскликнул Тимур. – Мне папа говорил, что НКВД хотело вернуть вас в чеченские аулы, а вы не хотели жить в чужих домах.

– Да, не хотели, но наши дома они разрушили, мы не могли туда вернуться. И тогда твой дедушка привел нас сюда, в Страну Синего оленя.

– Почему Страну Синего оленя? – в недоумении спросила Таня. – Ведь здесь совхоз «Знамя Октября».

– Все наши дети знают о Стране Синего оленя, моя Халида в детстве по десять раз заставляла меня рассказывать, помнишь, дочка? – Фируза увидела, что обе внучки уже позабыли о своих расспросах, и слушают ее с интересом, а лицо дочери слегка порозовело. Обрадовавшись, она продолжала: – Многие века на этом месте ежегодно в один и тот же день люди видели оленя, и цвет оленя говорил им о том, какое время их ожидает – голод, засуха или богатый урожай. Но никогда еще олень не был синим, потому что Синий олень – конец всему живому на Земле.

– Почему, бабушка? – испуганно раскрыв глаза, хором спросили Диана и Лиза.