Факап

Почему — понятно. Среди вагиных головорезов было несколько осведомителей дона Рэбы. Даже не так: не могло там их не быть.

День 153

Вчера сделал настоящие восковые свечи. Самые что ни на есть натуральные.

Воск синтезировал "Поварёнком". Оказывается, у него с выработкой эфиров высших жирных кислот никаких проблем. Просто с этим надо ковыряться. Ну, я вот поковырялся. И сделал. Внимательное чтение инструкций — ключ к разгадке всех тайн Вселенной. Как выражается... нет, это я сам так думаю.

С фитилями сложнее. Я задолбался, пока мне не пришло в голову попробовать стекловолокно из кабеля. Оказалось — отлично. Правда, такой фитиль не горит. Но мне оно и не надо. Нашёл фольгу, сделал небольшие формочки, почти плоские, прогрел на раме. Из нагревательных элементов, которые я из тостера вытащил. Да, той самой. Да, я хозяйственный. У меня ничего не пропадает. И где у меня что, я помню. В общем, воск нормально растопился. Из семи свечей пять нормально горели. Устроил при них себе ужин. Алкоголя, конечно, не хватает. И, пожалуй, цветов.

Вот, кстати. Чем бы я тут с огромным удовольствием занялся — так это цветочками. Очень успокаивающее такое занятие. Поливать, подбирать почву. Кактусы особенно. Я в детстве кактусы очень любил. И ужасно завидовал, у кого они были. Но чтобы кактусами заниматься, надо было ходить в биологический кружок. А мне там не нравилось. Воняло там от всяких животных, а главное — научруком кружка была неприятная такая тётка. Звали её Татьяна Федотовна, до сих пор помню. У неё всё было строго: хочешь на окно горшочек с маммиллярией какой-нибудь — сначала выучи всё про эти маммиллярии, начиная от классификации и кончая подбором почв. Потому что иначе ты погубишь растение. У неё на этом какой-то бзик был. Старшие ребята рассказывали, что она когда-то космоботаником была. И, дескать, упустила из пробирки какую-то инопланетную плесень, которая потом всех заразила и кто-то умер. Из космоса она ушла и с тех пор вот такая чокнутая.

Ну, я, конечно, понимал, что всё это чепуха. Не может в наше время никто умереть от какой-то плесени. И вообще, после факапа со смертями её бы к детям не подпустили. Ну или сделали бы коррекцию. Нет, это у неё принципы были такие. Сначала, типа, научись, а потом уже делай. В общем-то, есть в этом правильное что-то. Но маммиллярию на окно всё равно хотелось.

И ведь что обидно. При Менакере на станциях разрешалось держать и цветы, и даже карликовые деревца. Не только земные, но и с разрешённых планет. Техники это дело любили. Заходишь в техничку — а там какая-нибудь леонидянская розовая кружевница цветёт. Или, скажем, дурианский ладанный чапельник в кювете колосится и пахнет сооветствующе. Красота! Но когда вернулся Валькенштейн и всё это опять запретил, те же люди горшки с цветами в космос выкидывали. Причём демонстративно так, будто не сами эту зелень разводили. Потому что Ёшинори Менакер был в Космофлоте непопулярен, ибо варяг и чужой человек, а Валькенштейн типа настоящий космофлотский, и порядки вернул правильные... Вот и пойми людей.

Ладно, это я так. Короче, устроил я себе роскошный ужин да и завалился спать.

Приснился мне, что удивительно, Лев Абалкин. Ну это тот самый парень, прогрессор-зоопсихолог, с которым я на Надежде работал. Он мне эту пёсью монетку и подарил.

Но сейчас он мне приснился в довольно странной обстановке. Он ментоскопировал умирающего человека. На очень примитивном ментоскопе, явно не земного производства.

Почему умирающего? Я во сне как бы знал, что он умирает. От какой-то химии. Что-то ему такое ввели и не рассчитали дозу. И что происходит всё это не на Земле, а на какой-то диковатой планете. Так что шансов на помощь и лечение никаких. И надо срочно получить какие-то данные. Кто предал, как его взяли, что успел рассказать.

Вот только физиономия Абалкина мне не понравилась. Нехорошая это была физиономия. Как у человека, узнавшего что-то очень неожиданное и крайне неприятное. Причём касающееся его лично. Ну... с чем бы сравнить? Как будто он когда-то сделал или допустил что-то очень скверное, ему затёрли память — а тут подвалила информация и о том, что случилось, и о том, что случилось это по его вине. Причём у Абалкина был такой вид, будто он узнал, что убил кого-то. Не меньше. А то и хуже. В общем, на лице у него был ужас. Стыд. И отвращение.

И когда тот мужик всё-таки умер, Абалкин встал, взял ментоскоп и разбил его об пол. А я проснулся.

Ну вот как это понимать прикажете? К чему всё это? Смысл-то в чём? Сказать чего хотите? И вообще, с кем вы разговариваете? Кстати, а я с кем сейчас разговариваю? С лаксианами? С Левиным? Кто вообще пихает всю эту дрянь в мою бедную голову? А ведь кто-то пихает, тут сомнений никаких. Так вы или туда, или сюда. Или скажите, что вам надо — или перестаньте портить мне настроение. Я хочу видеть во сне исключительно цветочки и пчёлок. Или красивые пейзажи. Вот это пожалуйста.

Ну хоть знак подайте, что вы меня слышите. Или там чувствуете. Вы же такие всемогущие. Что, жалко? Или заняты очень? А гадить мне в мозги у вас время есть? Н