Фактор кролика

Я по-прежнему разглядывал одну из картин. До меня не сразу дошло, что Лаура закончила свою речь. Более того, до меня не сразу дошло, что я улыбаюсь. Так же, как когда смотрел на маленькую фотографию на ее телефоне. Я снова чувствовал, что, чем больше всматриваюсь в изображение, тем сильнее мне хочется смотреть на него, потому что с каждым мигом я вижу в нем все больше. Не говоря уже о том, что картины Лауры Хеланто с ее спиралями и узорами внушали мне радость и доставляли удовольствие, в которых не было никакой практической пользы. Я не мог объяснить, но почему-то в нынешних обстоятельствах это казалось не просто допустимым, но и правильным, хотя в любых других я категорически отвергаю нелогичное и иррациональное поведение. Не в силах оторваться, я взял листы бумаги и принялся их перелистывать.

– Вот эта мне нравится больше всего, – услышал я свой голос. – Определенно вот эта.

И так далее. Собравшись с духом, я все-таки захлопнул папку. Лаура Хеланто попыталась ответить на мою улыбку. Но мне показалось, что она напряжена и немного нервничает. В этом я ее понимал. Я и сам в ее присутствии постоянно нервничал. Затем я сказал нечто такое, чего сам от себя не ожидал.

– Это совершенно бессмысленно. Но сделать это необходимо.

Дальше все было еще более странным. Лаура Хеланто издала звук, похожий на выкрик. Это было громкое «Да!» международного, нет – вселенского масштаба. Она обвила меня руками, притянула к себе и крепко обняла. Мы прижались друг к другу. Я ощутил в каждой частичке своего тела такой прилив тепла, что для описания этого состояния слово «холистический» подошло бы в самый раз. Я вдыхал ее аромат, чувствовал на себе ее руки и близость ее тела. Слышал ее горячее дыхание, достигавшее, казалось, моей барабанной перепонки. Запахи ее волос, ее тела и одежды сливались в единый неразличимый букет, потому что она была здесь, рядом… Это длилось несколько секунд, и каждая из них отдавалась в моем сердце колокольным звоном. Но вот Лаура меня отпустила, потрясла руками и в третий раз за этот день извинилась.

– Я так рада! Я просто счастлива! – сказала она. – Я даже не ожидала! Вы так не похожи на всех остальных… Вы…

– Я актуарий. – Эти слова вырвались у меня помимо воли.

– Вот именно! – с напором сказала она. – Вы прагматик. Немного колючий. Безусловно деловой. Но в то же время такой честный! Такой хороший и… На вас можно положиться. Знаете, какая это редкость? Вам правда нравятся мои картины?

– Нет, – сказал я прежде, чем понял, что отвечаю на ее первый вопрос. В попытке исправить ситуацию я произнес нечто совсем уж для меня нехарактерное: – Я люблю ваши картины.

Я стоял посреди собственной гостиной. Галстук у меня был аккуратно повязан. Но мне казалось, что я ступил в новый мир абсолютно голым и безо всякой защиты.

5

На этот раз они завязали мне глаза. А. К. опять держал меня за руку. Я к этому уже привык, что само по себе достаточно странно. Мы снова ехали в машине. В салоне было прохладно и пахло чем-то неприятным. Смесью дорогого лосьона после бритья и хвойного автомобильного ароматизатора. Я чувствовал, когда внедорожник ускорял ход, когда поворачивал или сбавлял скорость. Глаза мне завязали не потому, что не хотели, чтобы я рассмотрел их при свете дня. Согласно полученным инструкциям я ждал их на служебной парковке за Парком приключений в десять тридцать вечера. Никто ничего не говорил.

День прошел нормально – настолько нормально, насколько это возможно в моих обстоятельствах.

Утро я потратил на знакомство с искусством. Согласился преобразить Парк приключений и прослушал более подробные объяснения того, как это произойдет. Лаура Хеланто отвезла нас в Парк. Вспоминая минувший день, я понимал, что провел его, словно паря в воздухе и живя чьей-то еще жизнью. Вечером я постарался улучить минуту, когда Йоханны не будет ни в кафе, ни на кухне, чтобы проверить, что там с телефоном на дне морозильника, но такой возможности мне не представилось. Йоханна очень усердна и трудолюбива. Кроме того я нанес визит Эсе в аппаратную.

В ней было душно. Я узнал несколько важных вещей. Во-первых, из всех камер снаружи здания работает только одна. Во-вторых, без конкретного запроса Эса не просматривает ночные записи, которые автоматически стираются через неделю. Я не задал ему ни одного прямого вопроса, просто позволил ему говорить. Люди готовы отвечать, если ты спрашиваешь их, нужна ли им прибавка к зарплате. Все, что мне пришлось делать, это сидеть там и дышать ртом. В маленьком помещении стоял отчетливый запах серы, и, если бы я дышал через нос, меня бы наверняка вывернуло.