Фактор внешности

Дыра. Рог тоже имел огромную темную дыру. Мне казалось, что меня засасывает в нее, как в космический коридор. Я не мог пошевелиться и поднять голову. Сказывалось притяжение ситуации, давящее и непреодолимое. Сила гравитации.

Я знал, что мое присутствие в блистательном ослепляющем мире иллюзий, мире моды, закончится падением. Мне частенько приходилось слышать шутливое словосочетание «Модная полиция», но на самом деле речь шла о «Тайной модной полиции». Гламур-гестапо. Не реально существующее, а порожденное коллективным сознанием или подсознанием, но всегда действенное. Телепатическая организация, внушение и внедрение — вот что означает мода. Идея, новое веяние обычно распространялись подобно заразе или даже приходили в голову многим мэтрам мира моды одновременно, но ее источник отыскать было невозможно. Он оставался, скрыт и воздействовал на умы и настроения людей беспрепятственно.

Гламур-гестапо. Они все видели, все слышали и, естественно, обо всем судили. Всему выносили приговор. И всегда так безапелляционно, так сурово. Да я и сам был их жертвой, хотя на самом деле им стоило в первую очередь посмотреть на себя самих. Душа никогда их не интересовала. Они принимали во внимание только внешний вид. Видели только то, что хотели видеть. И уж если вы не устраивали их в этом отношении, то они готовы были выбросить вас как мешок с мусором. Просто вышвырнуть и забыть.

До знакомства с Роттвейлер я и понятия не имел о законах, по которым живет мир моды, о страшных секретах этого сообщества. Но когда изучил их, то приобрел способность многое рассказать о человеке, увидев его ботинки или наручные часы. Я мог бы составить психобиографический очерк о ком угодно, зная цвет его рубашки или узор галстука. Если быть откровенным, то иногда я, конечно, мог ошибаться. Например, меня могла ввести в заблуждение школьная форма или спортивные тапочки. Когда мне удавалось разглядеть логотип торговой марки на одежде, я мысленно мог сочинить о ее обладателе целый роман. Раньше я с грехом пополам отличал «Шанель» от прочих стилей. Но в то время я был непосвященным. Мода тогда представлялась мне чем-то незначительным, даже легкомысленным и глупым, предназначенным исключительно для людей, которым некуда девать деньги и свободное время. Мне и в голову не приходило, что все эти тонкости не просто серьезны, а в прямом смысле слова являются вопросом жизни и смерти.

Сегодня я могу подтвердить — да, это вопрос жизни и смерти. Мода — один из величайших двигателей цивилизации в современном мире. Это целая система контроля, призванная поддерживать в людях неуверенность в себе и сознание своей зависимости от мнения общества. Она владеет помыслами и устремлениями миллионов умных интеллигентных людей, заставляя их забыть о реальных насущных проблемах и тратить свою энергию на смехотворные мелочи. Она создает искусственные иерархии и псевдоклассовые системы различий, которые отчуждают людей друг от друга по признаку того, какие серьги или очки те предпочитают. Она принуждает тех, кто и так с трудом сводит концы с концами, брать все большие кредиты, чтобы постоянно обновлять и пополнять свой гардероб в соответствии с требованиями, якобы предъявляемыми к их социальному статусу.

Теперь я это знаю. Модельный бизнес — преступление, и я в нем соучастник, пособник распространения зла. Мне казалось, я изучил все секреты и знаковые элементы этого зла, что я стал хозяином положения. На самом же деле оказался в дураках. Считал себя игроком и даже мастером игры, не понимая, что я всего лишь пешка в игре настоящих специалистов по части манипуляции тщеславием и неоправданными человеческими амбициями и заблуждениями. Конечно, я никого не убивал, но и невиновен не был. Ведь я соучастник этого фэшн-грабежа, пусть даже и бессознательно, что, впрочем, ставит меня в положение еще более глупое и незавидное. В конце концов, я просто дурак, как и многие другие жертвы этого бизнеса. Меня переставляли с места на место, как манекен, и никто не интересовался, чем закончится эта игра.

Темно. Неужели я заснул? Не пойму. Все вокруг, похоже, на сон, но шум отодвигаемого засова заставил меня очнуться. Где-то слышался лязг железа и звон ключей. Заключенные-«рэперы» за стеной вдруг затихли, прекратив свое вызывающее скандирование. Я мог видеть, что происходит в трех камерах, находящихся напротив меня по другую сторону коридора. В одной из них какой-то толстяк лежал на своей койке и курил сигару, его массивная челюсть выступала над его тушей, как непропорционально маленькая вершина над холмом. Он размеренно и глубоко дышал, выпуская изо рта и из носа струйки дыма, и напоминал издалека спящего в своем логове дракона. Да, похоже, я начал сдаваться перед приступом сумасшествия. Мне всерьез казалось, будто вижу перед собой дракона.

ПЕЩЕРА ДРАКОНА