Факультет Элиты. ЭльФак (СИ)

Я раскрыла полы его черной кожаной куртки. Накрахмаленная белоснежная рубашка нисколько не помялась и даже не испачкалась, черная лощеная ткань фрака блестела в свете ночных ламп. Стройные и длинные фонари, казалось, стали ближе, и даже склонились над нами, переживая все происходящее. Внезапно что-то небольшое, но достаточно тяжелое и твердое, спрятанное в потайном нагрудном кармане его куртки, со звоном ударилось об асфальт. Дрожащими руками я быстро достала черный маленький пистолет. Коста даже в ресторане не расставался со своим личным оружием. Неужели он не доверял даже своему, хоть и приемному, но отцу?

«Чем дороже одежды, тем дешевле люди» — вспомнила я и приложила свою голову к твердой груди парня. Пульса совсем не было слышно, его сердце не билось.

— Проклятье! — выдохнула я себе под нос. — Наверное, внутреннее кровоизлияние!

Пустынную парковку озарила яркая вспышка не такой далекой молнии, следом загрохотал гром. Кажется, гроза приближается! Но тут мой отчаянный взгляд упал на бледную длинную шею Косты, точнее — на черную татуировку в виде грубого тернового ошейника. Она, словно удавка, сжимала его шею все сильнее и сильнее. Острые безжалостные иглы глубоко впились в кожу, из ран капля за каплей сочилась свежая кровь. Да что за ерунда с ним происходит?

Я поднесла ухо к бледному безжизненному лицу парня. Он не дышал. Последняя надежда — сделать ему искусственное дыхание. Хотя, вряд ли оно тут поможет. Он уже мертв. Моя жизнь тоже навсегда сломана.

— И раз! И два! — я со всей силы нажимала руками на его грудь с левой стороны, на ходу вспоминая, как это делается в фильмах. — Так! Нужно делать искусственное дыхание! Рот в рот!

Я набрала в легкие как можно больше воздуха и прислонила свои горячие губы к его мокрым и холодным. Дальше произошло нечто странное. Парень резко дернулся, широко распахнул большие темные глаза и со свистом вдохнул воздух, словно утопающий после долгого времени оказался на поверхности воды. Руки парня потянулись к его шее, длинные пальцы отчаянно хватали за черный терновый венок… который сейчас оказался разорван. Да-да! Часть татуировки исчезла, оставив под собой гладкую бледную кожу, лишь перепачканную кровью и истыканную иглами.

— Ты… ты снова спасла меня… — тихо сказал Коста, он приподнялся с земли на локтях и со слабой улыбкой уставился на меня, хлопая длинными мокрыми ресницами.

От переполнявших меня эмоций, нервного напряжения и усталости я села пятой точкой на асфальт и замолчала. Не отвечать же ему сейчас правду про то, как я его сбила на угнанном скутере! Однако, один вопрос я не могла не задать:

— Что за ерунда с тобой происходит? У тебя опять вся шея в крови!

— Это старое заклятье, — устало прошептал он, тяжело дыша, как после марафона, — отец контролирует меня через мою татуировку-ошейник. Я чувствую боль, когда он недоволен мной. А значит — практически всегда! Но сейчас… — его длинные пальцы снова потянулись к шее, а точнее — к порванному терновому венку. — … сейчас я ничего не чувствую. Словно отец мной доволен или…

— …или твой ошейник сломался! — просто объяснила я, вставая с сырого асфальта — не хотелось потом целый день ходить с вымокшей пятой точкой. — Я… короче… ты вылетел из тумана и сам бросился прямо под колеса моего скутера! Но все, кажется, обошлось. Я сделала массаж сердца, искусственное дыхание изо рта в рот и…

— Так вот что! Твой поцелуй разрушил чары! — с изумлением воскликнул Коста, все еще ощупывая свою шею. — Я свободен!

Я закатила глаза и подала ему руку, помогая подняться на ноги.

— Хорошо хоть твой ствол не выстрелил! — неумело перевела я тему, хлопая себя по той части груди, где у парня в черной куртке прятался пистолет. — Проверь получше предохранитель!

Он встрепенулся и охотно послушался, осторожно доставая оружие. Самое время. Все вокруг снова озарилось яркой вспышкой молнии, затем раздался предсказуемо оглушительный раскат грома. В панике я развернулась в поисках хоть какого-нибудь укрытия.

Внезапно Коста зачем-то меня окликнул.

— Стой! Погоди!

От неожиданности я даже вздрогнула. Ну что там ещё? Решил всё-таки отвести меня обратно к своему отцу за наказанием?

— У тебя шнурки развязаны! — сообщил парень таким тоном, словно с развязанными шнурками было категорически запрещено передвигаться по городу. — Иди ко мне. Я завяжу.

— Что? — Я оторопело уставилась на него, не двигаясь с места. — Ты с ума сошел? Нас сейчас накроет ливнем, а ты… эй!

— Сошел с ума! — буркнул он, делая шаг вперёд и опускаясь передо мной на корточки. Его идеальные руки с длинными музыкальными пальцами действительно принялись завязывать мокрые, уже затоптанные в грязи шнурки на моих, то есть, его белых найках.

Несмотря на то, что Коста очень старался, шнурки он умел завязывать не очень хорошо, как потом выяснилось.