Факультет менталистики

Кто он? Горделивая осанка, движения плавные и грациозные. Шествует по залу с явным достоинством, однозначно сынок кого-нибудь из сильных мира сего. Да и одежка не из дешевых. Внешне высок, крепко сложен, русые волосы волнами падают на плечи. Черты лица вроде бы правильные, только нос с небольшой горбинкой. В общем-то, по-своему он даже симпатичен, но не красавец.

– Ну, здравствуй, дальняя родственница, – наконец-то произнес он, а я едва булочкой не подавилась.

Во-первых, не ожидала такого вступления. Во-вторых, именно в его исполнении обращение на «ты» почему-то покоробило.

– Родственница? – переспрашиваю.

– Ну да. Ах да, прости. Позволь представиться: Райлан Итонский. Хм… я племянник его величества.

– А-а-а… – только и смогла выдавить я. – И?

– Что «и»? – собеседник вопросительно приподнял густую бровь.

– Чем обязана чести?

– Хм… – парнишка явно впал в ступор. Правда, ненадолго. – Просто узнал, что в универ одновременно со мной поступила пусть и дальняя, но все же родственница. Решил познакомиться. Не вижу в этом ничего предосудительного.

Я лишь кивнула, не найдясь, что ответить. Не привыкла я десятую воду на киселе родней считать, но свои привычки другим навязывать мне тоже несвойственно. Хочет считать меня родственницей, пусть будет так, от меня не убудет. Одно странно: сколько ни всматриваюсь в его ауру, ничего не могу разобрать. Все характерные для того или иного настроения оттенки словно бы перемешаны, смазаны. Интересно, это врожденная защита или амулет какой-нибудь? Как же мало я еще знаю.

– Почему такой выбор факультета? – как ни в чем не бывало продолжил разговор «родственничек».

– А чем он плох?

– Не женское это дело…

– Это с какой точки зрения смотреть…

– И какова же твоя?

– Никогда не мечтала стать домохозяйкой, – якобы безразлично пожала я плечами, хотя внутри все бурлило каждый раз, когда я слышала такие вот высказывания от заядлых шовинистов. Да и вообще, наличие родственной связи, с учетом пятиминутного знакомства, не дает ему права судить о правильности моего выбора! Но это всего лишь мысленные возмущения, вслух же я поинтересовалась: – Вот вы бы пошли на лекарский или бытовой магии?

– Я мужчина! – воззрился он на меня, явно недоумевая: как я додумалась спросить о подобном?

– А я – уважающая себя женщина! – парирую.

– Что неуважительного в том, чтобы заниматься хозяйством или лечить людей, как и большинство женщин?

– Не вижу особой ценности в том, чтобы быть как все, – отвечаю.

Бесит, ей-богу! Еще и непонятно: что ему надо? зачем завел этот разговор? чего хочет добиться своими нравоучениями?

– Так и скажи, что жениха решила сама выбрать. Факультет-то мужской.

– Чушь! – вспылила я.

– Что, не мужской? – усмехнулся он.

Разговор явно начинает принимать нежелательный оборот.

– Это все, что вы хотели мне сказать? – произношу, упорно делая акцент на «вы», как бы подчеркивая дистанцию между нами.

– Да нет, это как-то само собой вырвалось. Извини, если обидел. Редко девушки думают о чем-либо, кроме платьев и женихов. За всю жизнь лишь двоих таких видел.

К этому моменту я начала откровенно нервничать. Нет, не из-за этого «родственничка», а из-за того, что время неумолимо бежит вперед и у меня в гостиной скорее всего уже полным-полно народа, а я здесь рассиживаюсь. Но и уйти, не выяснив, что ему, собственно, от меня надо, не могу. Любопытство потом загрызет, а умирать в расцвете лет в мои планы не входит.

– Предлагаю объединиться. Мы из высокородных, а таких, поверь мне, не любят.

– И как же ты представляешь себе это так называемое «объединение»?

– Алесандра Лорентайн! – донесся из-за спины голос ректора, и я вздрогнула от неожиданности. – Вам было сказано – не покидать стен общежития!

Вот черт! А ведь я и забыла… Покосилась на тот столик, где еще недавно сидел Стэн. Никого. Интересно, он успел уйти раньше или тоже попал под раздачу?

– Простите, – подскочив со своего места, промямлила я.

И вот умеет же парой слов и взглядом заставить чувствовать себя виновной во всех известных и неизвестных грехах.

– Господин Дортанс, не слишком ли вы суровы с моей… э-э-э… в общем, сестрой? – вклинился в разговор «десятиюродный братишка».

– Райлан Итонский, ваши сословные привилегии остались за стенами университета, – тут же поставил его на место ректор и добавил: – И мы сейчас это обсудим. А вы, фиета, будьте добры вернуться в свои комнаты и обеспечить там тишину и покой в столь позднее время.

У меня аж опустилось все внутри от этих слов. Не-ужели эти девицы из общества дебош устроили и у меня возникли новые проблемы?

К зданию общежития я буквально долетела, собственно, как и на чердачный этаж. Снаружи ничего слышно не было. То ли никто так и не пришел, и ректор меня просто на испуг взял, то ли гости, получив нагоняй, успели притихнуть к моему приходу. Дверь отворяла, затаив дыхание.

– Ух… – вырвалось у меня из груди, когда я узрела переполненную особями женского пола гостиную.