Факультет Романтики. Ромфак (СИ)

Шесть высоких статных силуэтов в белоснежных мантиях в пол были едва различимы между собой, словно шахматные фигуры. Невозможно было понять, кто же они — юноши или девушки. Чинно выхаживая среди туалетных кабинок, словно безмолвная похоронная процессия, они остановились полукругом перед главным круглым фонтаном со скульптурами. Погодите, на самом деле фигур было семь, просто одна из них уж очень отличалась от остальных, выделяясь и несмелой пошатывающейся походкой, и резкими не очень грациозными движениями, и одеянием, совершенно не подходящим под случай. Черные потрепанные джинсы, белые кроссы и помятая серая кофта-худи. Капюшон был надет — видимо местным магам нельзя было заходить в уборную с непокрытой головой, так что я не смог разглядеть ни лица, ни даже цвета волос. Постойте… хм, кажется, я уже где-то видел такое «модное» одеяние в мире смертных, и не один раз! А эта серая кофта так сейчас напоминала мою любимую, правда, оставленную с той стороны зеркала. Я закрыл глаза, представляя, как она сейчас греет ту девчонку, которую я не смог согреть… С минуту я улыбался, вспоминая и умиляясь ее сонной улыбке — ведь она такая ранимая, такая хрупкая, юная и беззащитная, когда спит.

Когда я снова открыл глаза и нехотя вернулся в реальность, многое поменялось. Во-первых, яркие факелы, что до этого момента отлично освещали уборную своим неестественно-синеватым пламенем, померкли. Все вокруг погрузилось в сумерки, проснулись и осмелели тени, они темными пятнами забегали по белому мрамору. Отлично! Так стало даже лучше! Теперь никто из присутствующих не заметит меня в моем скромном тайном укрытии. А именно — в изящном белом унитазе в третьей кабинке справа. Да-да, именно оттуда из-под большой тяжелой крышки несмело высовывалась усатая беличья мордочка, на которой блестели огромные круглые от напряжения и страха темно-зеленые глаза. Что ж, кажется, зеркальный портал, что стоял в моей спальне оказался слегка неисправен и почему-то забросил меня, Константина Блэкстоуна, потомственного тролля, в главный туалет на Факультете Магов, а не в парадный холл Факультета Полукровок. Дело в том, что нам, простым троллям, никак нельзя было появляться здесь, во владениях магов без разрешения — за это мы могли быть наказаны хуже, чем смертью. Да они просто могли с нами безнаказанно сделать все, что угодно!

Очень часто случайно забредших путников, троллей, эльфов и гномов похищали маги или же, как их любили называть в своих преданиях люди — Фейри Благого Двора, они заколдовывали пленников и навсегда оставляли их игрушками-слугами при своих дворцах. Троллей же Высшие Феи превращали в милых зверушек, заставляя их водить хороводы, играть и танцевать в своих прекрасных волшебных садах и лесах. В общем, если бы наши придурочные Феи застали меня сейчас в своей неотразимой уборной, то клянусь усами, я бы по их милости до конца моей жизни чистил своим хвостом унитаз, в котором сейчас прятался.

И потому услышав шум на входе в уборную, я не растерялся, а превратился в бесхвостую белку и резво нырнул в первый попавшийся открытый толчок. Благо он оказался очень чистым, и наполненный почти стерильной водой.

— О, Небо! Что же ты делаешь? — раздался испуганный девичий шепот, в наступившей тишине он показался таким неожиданно звонким и громким. Гулкое эхо повторило вопрос несколько раз, отразив его от всех унитазов. В панике девушка сняла свой капюшон, и я смог разглядеть ее длинные рыжие волосы, спадающие на стройные хрупкие плечи идеальными локонами. Она обращалась к, пожалуй, самой высокой и статной фигуре из всех. Из моего толчка… простите, издалека невозможно было разглядеть, кто это — девушка или юноша. Хотя золотистые пряди цвета спелой пшеницы, что выбивались из-под надвинутого на лоб капюшона, показались мне весьма знакомыми. Пока я пытался вспомнить, у кого же из магов я такие раньше видел, этот неизвестный и видимо, самый сильный и могущественный из всех собравшихся на тусу в туалете, спокойно продолжал читать заклинание, бубня себе под нос древние непонятные слова, порой такие грубые и резкие, они очень походили на ругательства. На его правом плече… почему-то я решил, что это именно юноша — вроде бы туалет в этом крыле должен был быть по логике мужской — неподвижно сидела большая белая птица, размером с ворона-переростка, только если его изваляли в муке или же совершенно обесцветили сильным отбеливателем. Ворон-альбинос с электрически-голубыми глазами-бусинами, казалось, существовал в другом измерении или же был очень реалистичной трехмерной голографией — он сидел, нахохлившись, абсолютно неподвижно, так что его златовласый хозяин совершенно не ощущал присутствия двухкилограммовой птицы на своем плече. И тут я едва не поскользнулся и не угодил в широкое канализационное отверстие на дне унитаза, узнав бормочущего мага…