Факультет Романтики. Ромфак (СИ)

Система управления автоматом оказалась весьма интуитивной и простой. Видать, я его очень профессионально «шарахнула» в нужное место. Леон прекрасно справился с управлением, добавив себе необходимое количество кофеина и сахара, выбрал идеальный процент жирности сливок, размер и даже форму маршмеллоу. Так же к сей «небольшой» чашечке кофе, из которой через край проливался сладкий ароматный напиток и сыпались в разные стороны разноцветные шарики маршмеллоу, прилагалась пара белых салфеток и даже пластиковая трубочка. Соломинка для напитка тоже была «необычной» и сделанной специально для кофе: неширокой, прочной и зачем-то была изогнута посередине в виде сердечка. Видимо, так горячий кофе остывал быстрее, путешествуя по всем этим извилинам.

— А сахар тут точно ванильный? — пробормотал себе под нос Леон, серьезно разглядывая приготовленный раф.

Я закатила глаза, парень вставил трубочку в середину чашки, сделал первый небольшой глоток и… от наслаждения закрыл глаза. Еще бы!

Пока Лео «вспоминал» свое беззаботное счастливое прошлое, я изловчилась и смогла поймать пару фруктовых маршмеллоу, которые градом летели на пол при каждом неловком движении его переполненной чашки.

— Ням… Хочешь попробовать? — щедро предложил Леон, протягивая мне не только свой супер-раф, но и неизвестно оттуда взявшуюся вторую трубочку. Она была так же по-дурацки изогнута в середине в виде формы сердечка, как и первая. Такой дорогой автомат для напитков, и такие идиотские трубочки! Они что, остались тут со дня всех влюбленных? Или же Леон, пользуясь случаем, специально заказал их у автомата именно такой формы?

Недолго думая, я схватила свою чистую трубочку и воткнула ее в середину чашки, практически рядом с леоновской. Да какая разница, что мы сейчас с ним выглядели, как влюбленная парочка, которая пьет один кофе на двоих во время свидания! Самое главное — это я сейчас попробую самый потрясающий в моей жизни раф со вкусом лучших чужих воспоминаний! Ну, я почти попробовала, потому что в следующий момент…

— Лео?! Антонина?! Что вы тут… да как вы вообще могли?! — раздался на всю кухню надрывистый голос парня, полный отчаяния и боли.

От неожиданности я выронила свою соломинку, а Леон так и вообще потерял всю чашку — она с грохотом разбилась о пол, забрызгав полкухни остатками напитка. Подтаявшие разноцветные маршмеллоу весело запрыгали в разные стороны, спешно прячась под столами.

Возле распахнутых настежь маятниковых дверей кухни стоял… тот самый мой тайный благодетель, маленький хозяин большой академии и новенького костюма цвета металлик, который был на мне. Это был сам Константин. Его темно-каштановые волосы были растрепаны, а бледное, как мел, некогда хорошенькое лицо, перекосило от удивления и обиды. Казалось, он сам с трудом верил в увиденное. Влюбленный по уши парень мог вытерпеть все, что угодно, но только не совместное распитие кофе с другим! Да и еще и из трубочек с сердечками! Высшее предательство, которому нет прощения!

— Лео, ты что… уже голый?! — с ужасом спросил Коста, пятясь назад, словно здоровяк стоял, повернувшись к нему не своей задницей, а дулом пистолета. — Всего лишь в одном пиджаке… от моего костюма?

— Э-м-м… Коста… я могу все объяснить! — растерянно пробормотал Леон, краснея до корней белобрысых волос. Еще бы! Ведь он только что продемонстрировал лучшему другу свою отменную задницу во всей красе. — Это не то, что ты думаешь… мы совсем не…

— Хватит! Замолчи! Я не слепой! Я все вижу! — закричал Коста, его хриплый голос эхом отражался от голых стен кухни. — А, знаешь, да пошли вы все! У меня больше нет друга!

С этими словами он резко развернулся и выскочил из кухни, как кипятком облитый. Маятниковые двери плотно захлопнулись за ним.

Глава 17. Затишье перед бурей

Усталый, разбитый, не выспавшийся и голодный Коста быстро, как заведенный, влетел вверх по лестнице… аж на третий этаж, как ошпаренный, подгоняемый агонией и чистым адреналином. Только бы увеличить расстояние между ним самим и этой до тошноты «сладкой» парочкой! Пока, как назло, что бы он не делал, картина все-равно стояла перед его глазами: Антонина в рубашке, голозадый Леон в фартуке, чашка кофе одна на двоих, разноцветные шарики маршмеллоу и две проклятые ярко-красные трубочки в форме сердечка! Что тут еще можно было подумать?

Наконец, когда дыхания в его легких больше не осталось, Коста резко остановился, тяжело дыша, как после самого сложного марафона в его жизни, и дальше ступенька за ступенькой он уже вяло плелся, будто преступник на гильотину, еле волоча за собой ноги от безысходности и усталости. На его плечах лежал неподъемный груз предательства и отчаяния. От боли темнело в глазах, в груди словно разожгли костер, а в желудок наложили булыжники. Как она могла? Да еще и с его лучшим другом? Бывшим лучшим другом…