Фальшивое солнце

Ленка даже не почувствовала вкуса мороженого, она не могла думать о своих любимых сладостях, пока Виталик сидел напротив и не сводил с нее взгляда. Хорош! Лучистые серые глаза, прямой нос, пшеничные вихры и загорелые скулы. Он часто улыбался, сверкая белыми, крупными, ровными зубами. А она стеснялась, конфузилась и слышала стук своего сердца.

Виталик быстро завоевал сердце мамы, и она, наивная, добрая душа, полюбила его искренне и нежно, как родного сына. Анна Николаевна назвала его Виташенькой, ждала в гости, разогревая перловый суп в алюминиевой кастрюльке. Где-то ведь жили у парнишки родители, любили его, кровиночку, а здесь он, бедный, постоянно на сухомятке, так ведь недолго и гастрит заработать.

Виталика полюбили все жительницы маленького неказистого дома-барака, заселенного одними женщинами. Так уж получилось, что они все были одинокими – у одних мужья и сыновья погибли на войне, у других умерли от ран уже в мирное время, а третьих – бросили с детьми, как Анну Николаевну. Каждый год они дружно травили тараканов, крыс и клопов, наводнивших старый барак, мечтая о новом жилье. Виталик и тут поспел: помогал.

Он вообще был веселым и легким на подъем, излучавшим любовь ко всему живому, светлым и добрым человеком – полной противоположностью угрюмому, немногословному Сашке. Ленка сравнивала Виталика с бывшим и понимала – не в пользу Сашки сравнение. Вокруг Виташеньки всегда собиралась большая компания, а Сашка предпочитал одиночество. Виталик сыпал шутками-прибаутками, а Сашка терпеть не мог пустую болтовню. Виталик был красивым, как «Финист – ясный сокол», а Саша – вылитый Пашка-Америка из нового фильма, весь на нерве, глаза пытливые, злые.

А еще были ночи. Прекрасные, упоительные, безумные ночи. Ленка с Виталиком садились в автобус и уезжали в лес. Они купались в реке, ловили рыбу: Виталик мог из ничего, из пробки и гибких ветвей вербы сделать удочки: все ладилось в его умелых руках. Ленка тысячу раз запутывала леску в ивняке или в речных коряжинах, а Виталик терпеливо распутывал ее тысячу раз. Потом на костре закипала уха, в стаканчиках плескался портвейн, жарилась на прутах ароматная колбаса. Они пировали, и Ленка с удовольствием смотрела, как ловко Виталик разбирает до косточек костлявого окуня.

А потом они долго целовались, и Виталик уверенно и нежно «разбирал до косточек» Ленку. Они оставались ночевать в искусно сделанном Виталиком шалаше, на мягкой траве, среди душистых березовых листьев и не спали ни секундочки.

Ленка забыла Сашку, как и не было его никогда.

Сашка перестал писать, словно понял, в чем дело. А, может быть, друзья разъяснили, что к чему – в маленьком городке все видно как на ладони. Лена слышала, каково приходится ребятам в армии, после того, как невеста бросала своего солдатика. Но… Какое ей теперь было дело до этого – семимильными шагами они с Виталиком шли к свадьбе. Он все решил: останется в городе, устроится на работу в соседний совхоз, в пяти километрах от города.

Поселок образцового содержания активно развивался – строились новые дома с просторными квартирами, спорткомплекс с бассейном, детские сады, школа. Молодые семьи могли получить отличное жилье – никаких очередей!

Лена не хотела уезжать в село. Виталик только смеялся:

– Нашла, за что цепляться – за комнатку в клоповнике! Глупая! За этим совхозом – будущее!

А она держалась за этот «клоповник» из последних сил. Спроси – почему? Она и ответить не смогла бы. А ведь тесно стало жить в маминой комнате. Виталик часто оставался ночевать, не уходил в свою общагу. Мама, соблюдая «приличия», стелила ему на диване. Утром с удовольствием слушала, как Виташа громко фыркал, умываясь на кухне, кормила его кашей и оладьями, вручала выстиранную и отглаженную спецовку. Виталий громко смеялся:

– Мама, ну что вы? Я ее через пять минут всю в мазуте уделаю!

Но Анна Николаевна не слушала. Как и когда она умудрялась стирать и сушить одежду, чистить башмаки до блеска – непонятно. И поэтому Виталик приходил на работу щеголем.

Анна старалась порадовать Виташеньку не только по доброте душевной. Все-таки, завидный жених: зарплата хорошая, перспективы, не прощелыга какой-нибудь, вроде бывшего муженька, алкаша и бабника. Все у Виташеньки просчитано и распланировано. Шутка ли, квартиру сразу дадут. Непонятно, что Лена сопротивляется: здесь, в городе, наверное, до смерти придется ютиться в этом вшивом бараке. Никому никакого дела нет, что она, Анна Николаевна, ветеран и инвалид войны. Все тут ветераны и инвалиды, а жилой фонд – не резиновый. А в совхозе – красота. До города – пять минут на автобусе. Что это она, в самом деле? Столицу какую нашла. Избалованная дочка, избалованная…

День свадьбы был назначен на двадцатое декабря. Хорошая дата, предновогодняя, праздничная. Решили гулять в столовой, в большом, с лепниной на потолке, зале. Народу наберется много, за деньгами дело не встало. Родители Виталика жили в деревне, отец – председатель, мать – герой труда. Куда там простой кассирше Анне Николаевне со своими тремя сотнями на сберкнижке.