Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция «Бернхард» 1941-1945

— Вам нужно добиться всей полноты власти, иначе потом придется вступать в бесконечные дрязги с представителями военных, местными властями и бог знает с кем еще.

— Я практически уже имею такие полномочия. Гиммлер делегировал мне свои полномочия рейхсфюрера, рейхсминистра внутренних дел, главнокомандующего войсками СС. И я абсолютно уверен, что получу от фюрера дополнительные полномочия.

— Но вы должны быть уверены в этом на сто процентов, иначе проиграете, не успев ничего начать.

— Не беспокойтесь за меня. Постарайтесь найти контакты в стане врага. Я убежден, что их заинтересуют мои предложения.

Вскоре после того, как Кальтенбруннер уехал на встречу с Гитлером, ему в управление позвонил из Редль-Ципфа Ханш, но не дождался ответа. Поскольку он все еще выполнял приказ не разглашать своей задачи никому в VI управлении РСХА, он начал размышлять, как скоро ему предоставят право действовать на свой страх и риск. На этот раз офицер хотел просто отрапортовать, что производство фальшивых денег восстановлено.

На ежедневном совещании, которое состоялось в день назначенной личной встречи Кальтенбруннера с Гитлером, интуиция стала подсказывать фюреру, что Кальтенбруннер стал менее лоялен по отношению к нему. Обстановка на совещании сама по себе была напряженной. Сообщения со всех фронтов можно было трактовать одинаково: надвигалась катастрофа. Каждый очередной доклад вызывал у Гитлера новую вспышку гнева, заставлял взрываться возгласами брани, направленными в адрес генералов. Кальтенбруннер, холодно взвесив свои шансы на получение неограниченных полномочий, пришел к выводу, что они более чем реальны.

Когда совещание закончилось, Гитлер повел Кальтенбруннера в свой знаменитый подземный бункер. Здесь фюрер вновь почувствовал себя свежим и полным сил. Он бурно приветствовал Кальтенбруннера:

— Вы именно тот человек, которого я хотел увидеть. Подойдите и посмотрите сюда!

Он подвел Кальтенбруннера к полномасштабной модели города Линца.

— Вот так будет выглядеть город после того, как я перестрою его. Это будет самое замечательное место во всей Центральной Европе.

Излучавший энтузиазм фюрер стал подробно рассказывать о своих планах. Он часто останавливался и спрашивал мнение Кальтенбруннера, как уроженца Линца, по поводу той или иной детали. К своему удивлению, Кальтенбруннер был настолько захвачен этой беседой, что почти наяву представлял себе, как на его глазах вырастает новый город. Неожиданно в самой середине фразы Гитлер прервал свою речь и, повернувшись к пораженному Кальтенбруннеру, на полном серьезе заявил:

— Я прекрасно знаю, мой друг, о чем вы хотите спросить. Но поверьте: если бы я не был уверен в том, что вскоре нам предстоит вдвоем отстраивать наш новый Линц, я предпочел бы здесь и сейчас пустить себе пулю в голову. Все, что требуется от вас, — это доверять мне. У меня все еще есть силы и средства довести эту войну до победного конца.

Абсолютно сбитый с толку этой сценой Кальтенбруннер некоторое время колебался, прежде чем задать свой вопрос. А потом Гитлер вдруг ворчливо напомнил ему о том, что должен принимать следующего посетителя. Шеф РСХА понял, что аудиенция окончена и что ему не удалось ровным счетом ничего добиться.

Хольтену удалось достичь некоторых успехов в переговорах в Швейцарии. На обратном пути он сделал короткую остановку в Зальцбурге. Хольтен спокойно прогуливался по улицам города, когда вдруг кто-то крепко схватил его за руку. Обернувшись, он увидел двух агентов гестапо, которые приказали следовать за ними. В отделении гестапо Хольтена заперли в пустом помещении и оставили одного. Потянулось томительное ожидание. Случайно Хольтен подслушал телефонный разговор в соседнем кабинете:

— Алло, это ставка фюрера? Говорят из отделения гестапо в Зальцбурге. Мы хотели бы, чтобы завтра как можно раньше утром здесь были представители выездного суда. Речь идет о государственной измене.

Последовали пауза и далее слова:

— Хорошо. Да, завтра рано утром.

Хольтену не нужно было долго размышлять, чтобы понять, что он находится в смертельной опасности. Выездной суд пользовался дурной славой: обвинение зачитывалось, а иногда просто объявлялось устно. Потом у обвиняемого спрашивали, хотел ли он что-то сказать, но, что бы он ни заявлял, вердикт всегда был одним и тем же: виновен. Потом приговоренного обычно сажали в камеру с окном. Через окно он мог видеть, как солдаты расстрельной команды копали могилу. По окончании работы его выводили наружу, ставили около могилы, расстрельный взвод давал залп, и тело падало в приготовленную яму. Яма засыпалась землей, и еще одно дело можно было считать законченным. Обычно время между разбирательством дела и исполнением приговора от начала до конца в среднем составляло несколько часов. Хольтен был преисполнен решимости не дать поступить с собой таким образом. Пусть гестапо выиграло первый раунд, но дальше он не намерен сдаваться так просто.