Фальшивые зеркала

— Можно говорить, что Император изначально был нацелен на убийства и сражения, — говорю я. — Такова его роль в «Лабиринте». В этом направлении он и прогрессировал. Но вряд ли реальный человек, чья ожившая виртуальная половинка сошлась с Тёмным Дайвером, был психопатом, веселящимся при наезде на пешехода, жующим ствол пистолета, похищающим людей. Он таким стал. И в этом нет ничего удивительного, к сожалению. Ему требовалось развиваться. Обретать свою электронную плоть и кровь. А борьба, агрессия, война — идеальные стимулы развития. Обезьяна когда-то взяла палку не для того, чтобы сбить с ветки банан… а чтобы ударить врага. Программа Дибенко — это миллионы пещерных людей, которые ворвутся в Диптаун. Миллионы цивилизованных, умных, электронных неандертальцев. Я не знаю, в кого они превратятся. Может быть создадут свой, прекрасный и добрый мир. Только вначале им потребуется борьба… схватка… драка. Для того, чтобы обрести сознание в полной мере. Для того, чтобы начать думать.

— Фиг с ним, с этим винчестером… — говорит Маг. — Чингиз, ты потом ещё молоточком по нему пройдись, ладно? Хоть на годик оттянем это дело… и то хорошо.

— Все согласны? — спрашиваю я.

— Все. — Маньяк встаёт. — Ребята, мне пора. Бейте этот файл, сообщайте Тёмному Дайверу, что у нас его нет. А Дибенко передайте то, до чего мы додумались. Может быть, оценит?

— Я тоже пойду, — говорит Маг. — Мне ещё дела расхлёбывать…

— Запустил работу? — вяло интересуется Падла.

— Да не работу… — Маг досадливо морщится. — Вчера… как-то я расстроился от всех наших подвигов… Пришёл в фирму, и так мне захотелось выматериться! Кинул по локальной сетке другу письмо… ничего особенного! «Если тебя жизнь трахает, значит, ты ещё живой!» Он наш, русский, эмигрант. Должен шутки понимать!

— Почти афоризм, — насмешливо говорит Маньяк. — Ну и что? Не понял твоего юмора?

— Я не по той иконке кликнул… письмо на всех сотрудников ушло.

Маньяк присвистывает.

— Двадцать три человека, из них пять женщин… Обвиняют теперь в сексуальных домогательствах… Все женщины и трое мужчин…

— Американцы… — качает головой Падла. — Извинись. Премии выплати. Не доводи до суда, короче. А то без штанов останешься… тогда и убедишься, что ещё живой.

— Пошли… — Маньяк, покачивая головой, толкает Мага в плечо. — Молодец… что ещё сказать…

Только когда они выходят из библиотеки, Падла позволяет себе захихикать.

— Тоха, не смешно… — Чингиз укоризненно качает головой. — У него теперь и впрямь серьёзные проблемы.

— Да я понимаю… — Падла с трудом перестаёт ухмыляться. — Я представил лица добропорядочных сотрудников, получивших от главы фирмы такое послание…

— По-моему, смешно! — осторожно встревает Пат.

— В твоём возрасте смешно любое неприличное слово. — Чингиз как-то устало смотрит на меня. — Ну что? Не будем тянуть? А то срок ультиматума истечёт…

— Не будем, — соглашаюсь я. — Выходите и уничтожайте винт. У тебя есть там что-то ценное?

— Ничего такого, что стоит жизни. Это машина не для работы, а для отдыха. Доверишь нам самим уничтожить винт? Или приедешь?

— Доверю, — соглашаюсь я. — Мне кажется, такое бесконечное лето тебе не нравится…

— Лёня, а правда я скин здорово нарисовал? — спрашивает Пат.

Ох… у каждого свои проблемы. Но по крайней мере радует, что Пат так легко отказывается от новой, неопробованной игрушки…

— Сто пудов! — соглашаюсь я. — Молодец.

— Даже пистолет почти как настоящий… — вытаскивая из кобуры оружие, говорит Пат. — Ведь правда?

Он очень легко отказался от «Искусственной натуры»…

Очень легко нарушил запрет Чингиза.

Очень быстро создал «скин»…

— Чингиз! — кричу я, вскакивая.

Поздно.

Первый выстрел Пат делает в меня.

Второй — к недоуменно поворачивающемуся к нему Чингизу.

Третий — в Падлу, начинающего привставать с кресла.

Это не вспышка синего игрушечного пламени, как в настоящем пистолете из «Лабиринта Смерти». Это короткий миг, когда перед глазами возникает и прокручивается свинцово-серая спираль, молниеносно вытягивая из тела жизнь.

Какое странное ощущение!

Будто новокаиновая анестезия… только по всему телу. Тело есть, я его чувствую… вот только оно не повинуется. Я деревянный, как Буратино, и подвижный, как полено.

Зато падать не больно.

И упасть я ухитрился удачно — вижу Чингиза и Падлу, обвисших в креслах.

И стоящего рядом с ними Пата.

Тёмного Дайвера…

Как глупо.

— Пат! — кричит Чингиз. Говорить мы можем. Это хорошо. Это какой-то шанс. — Что с тобой?

Да с ним-то как раз ничего…

Пат опускает пистолет, подходит ко мне.

— Пат! — ещё раз выкрикивает Чингиз.

Тёмный Дайвер склоняется надо мной. Говорит вполголоса:

— Два часа истекли, Леонид. Я жду ответа.

Говорить довольно трудно. Как Чингиз ухитряется кричать — не представляю. Но я всё-таки проталкиваю слова сквозь онемевшее горло:

— Смени маску… не издевайся.

Пат усмехается, и знакомым жестом поднимает руки к лицу. Вверх-вниз. Снимая лицо, надевая лицо. Его плечи раздаются, он тянется вверх. «Скин» меняет цвет, рвётся, превращается в чёрный плащ.