Фанаты. Сберегая счастье

— За яблочком, на кухню. Генератор я завожу, там же бензин, резкий запах.

Зарина качает головой.

— Детка, ты зачем такой крест на себя взвалила? Ты же надорвёшься.

— Справляюсь.

Звучит резко, хотя в последний момент Сашка удерживается от откровенного хамства. Всё же Зарина. Жена. Уважать.

— Любишь его, — утвердительно. — Видно. В каждом слове видно, в каждом взгляде. В пудинге твоём творожном, в генераторе. Ты ведь замёрзнуть не боишься, верно? Ты переживаешь, как бы он лишний раз не чихнул.

Сашка пожимает плечами. Она давно уже старается не разговаривать на подобные темы.

— У нас во дворе сирень росла, — неожиданно и как-то совсем невпопад говорит Зарина. — На старой даче, самой первой. Сева такой гордый был, что удалось участок получить — тогда ещё получали. Построил какую-то хибару, сейчас у нас сарай для садового инструмента лучше. Но жить можно было, в тёплое время года. И вот приехала я на дачу как-то, одна, без него. Он на очередных гастролях был. И смотрю, сирень зацвела. Красивая такая, а пахнет как! А Сева не видит, Сева в какой-то тьмутаракани, поёт про счастливое будущее нашей родины. И приедет только через месяц, когда сирень давно уж отцветёт. И мне так грустно стало, так горько. Что сирень без него цветёт, представляешь? И сижу я на лавочке, на сирень смотрю и реву в три ручья. Вот ведь дура, а?

Сашка молчит. Потому что точно такая же дура. Только немножко моложе.

— А знаешь, как надо было поступить? Надо было нарвать сирени, сделать букет, поставить в воду и наслаждаться. Самой! Для себя букет нарвать.

Сашка мрачно смотрит в свою чашку. Ну да. Теперь у Зарины и сирень, и розы, и что там ещё растёт на их новом, огромном участке, только для неё. Сильно она стала счастливее от этого?

— Потому что он там, на гастролях, жил. Давал концерты, общался с поклонниками, заводил новых друзей и даже баб. А я сидела и ждала. И ревела. А потом вдруг раз, и жизнь пролетела. И он еле ползает, и ты пугаешься отражения в зеркале. Жизнь — она очень быстро пролетает, Саш.

— Я знаю. Поэтому ценю каждый день.

— Но сирень не рвёшь, да?

— Да.

Молчание. Сашка допивает свой чай. Ставит чашку в раковину. На секунду задерживается, не зная, надо ли что-то говорить. Неудобно оставлять гостью одну.

— Иди, — усмехается Зарина. — Ты же переживаешь, вдруг он там проснётся, а тебя нет. Одеялко некому поправить. Иди, укрой его получше. Только не выше груди.

— Я знаю.

— Ну конечно ты знаешь. Даже не сомневалась.

Сашка уходит из кухни. Всеволод Алексеевич спит, одеяло на месте, поправлять не надо. Сашка тянется за электронной читалкой с сожалением думая о бумажной книге, которую сегодня так и не удалось почитать. В читалке её нет, так что придётся в электронке читать одно, а в бумаге другое. Но всё лучше, чем маяться от бессонницы до утра. И Сашка погружается в надуманные страдания очередного лирического героя, пока её собственный герой спокойно спит. И время от времени бросает взгляд в окно, где на снегу отражается свет из окна кухни. Либо Зарина забыла выключить электричество, либо ей тоже не спится. И Сашка даже знает, почему.

ПМС у дракона

— Ты можешь не ехать, если не хочешь. Я тебя не заставляю. В конце концов, ты не обязана!

Он заводится всё больше и больше. Глаза сверкают, вещи в чемодан не кладёт, а швыряет, причём все подряд, даже не глядя. А Сашка сидит на кровати и думает, что ей делать.

— Я всего лишь спросила, не слишком ли много у нас стало поездок.

— Для вышедшего в тираж артиста, да, Сашенька?

Да что ж с ним такое-то. Её уютное сокровище сейчас больше дракона напоминает. Или дракониху в ПМС. Слова не скажи.

— Если бы вы действительно вышли в тираж, вас бы не звали каждый месяц куда-нибудь с концертом. У меня лично такое ощущение, что у вас новая волна популярности начинается. Ну или востребованности.

— Ну конечно, да. Один несчастный концерт в месяц. Просто рвут на части!

В чемодан летит домашняя футболка, которую давно пора выбросить. Сашка качает головой и выуживает футболку обратно.

— Возьмите новую. А этой я полы мыть буду. У неё уже дырка на плече, вы в дырявой по отелю ходить собрались? Там отель-то хоть есть приличный? Или как прошлый раз?

— Пять звёзд, — фыркает Всеволод Алексеевич. — Устроит ваше величество? Впрочем, повторюсь, ты ездить за мной не обязана.

Ну конечно, ага. Недели две у него стабильный сахар, астма о себе знать не даёт, и сразу характер проснулся, настоящий, Тумановский. Но Сашка ещё в своём уме, чтобы об этом напоминать. И никуда она его одного не отпустит. Мало того, что он, оказавшись один, особенно ночью, резко передумает. Так ещё и она без него на стенку полезет за пару часов. И от беспокойства, и просто от тоски.

— Я понимаю, тебе приятно думать, что я беспомощен. Но хочу напомнить, что я всё-таки взрослый человек, который как-то раньше ездил на гастроли, выступал, работал. И если я иногда неважно себя чувствую, ещё не значит, что меня можно низводить до уровня пятилетнего ребёнка, и…