Фантасофия. Выпуск 6. Трэш

– Причем необходимо, – разоткровенничавшись за бутылкой вина, поучал он Игоря, – во-первых, быть очень осторожным, чтобы посторонние не «настучали» в «ментуру», а во-вторых, обладать навыками саперного дела, иначе можно запросто подорваться на мине. Металлоискатель ведь не расшифровывает, что там внизу зарыто в земле – ненужный хлам, добыча или твоя смерть. Немало следопытов – и «черных» и «красных» – таким образом, отправились на тот свет.

Слушая его, Игорь подумал, что как бы ни выглядело заманчиво это занятие кладоискательством, а все же лучше не соваться туда, где ты будешь выглядеть чужаком, да и опасное это ремесло. Вкладываешь уйму сил, тратишь столько времени, а результат чаще всего нулевой. Ну, нароешь каких-нибудь медяшек, откопаешь ржавый штык… Нет, не по нему это все. Его торговля коллекционным материалом в течение двух лет не принесла столько, сколько он заработал за несколько месяцев в рекламном деле.

Конечно, в обеих российских столицах антиквары, или как их сейчас принято называть, арт-дилеры в месяц имеют от тысячи до полсотни тысяч «баксов». Но ведь это серьезные люди, занимающиеся серьезным бизнесом, у них везде все прихвачено, сами они имеют достаточный вес в мире арт-бизнеса и наработанные связи, каналы скупки и сбыта антиквариата. Здесь же все совсем не так. И поэтому Игорь стал склоняться к той мысли, что, пожалуй, на этом и закончится в его жизни период коллекционной коммерции. Он нашел себя в ином, более интересном и прибыльном бизнесе, и это дело пришлось ему по душе.

И еще, набравшись опыта, Игорь понял, что вложение денег в коллекции и антиквариат не такое уж и выгодное дело, как его расписывают арт-дилеры и искусствоведы, и тем более далеко не самое прибыльное. Что бы там ни говорили, а доллар растет быстрее, чем стоимость монет, наград, икон или картин. Конечно, если речь идет о раритетах и уникальных вещах, о настоящих ценностях, то тут другое дело. Предметы же рядовые и распространенные, если и дорожают, то очень медленно, гораздо медленнее неуклонного роста американской валюты. Только будет нелишне напомнить о том, что доллары США занимают первое место в мире по числу подделок, и по предположениям некоторых специалистов почти половина всей долларовой массы в России – искусно или не очень выполненные фальшивки.

ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ Id

Мы с моим режиссером Лёшей Соколовым приехали к заказчику. Но вместо того, чтобы идти к прежнему офису (невысокое и неказистое на вид здание), заходим в более презентабельное на вид, ранее закрытое, а теперь открытое, полагая, что теперь они переехали сюда. Поднимаемся по лестнице, проходим по второму этажу. Кругом незнакомые люди, кабинеты. Поднимаемся на третий этаж – та же картина. Мы все хотим спросить, где приемная гендиректора Власова Владлена Леонидовича, но так и не решаемся и продвигаемся дальше. Тут снуют туда-сюда полно молоденьких девиц, и я стараюсь коснуться их и нечаянно прижаться. Наконец, я окрикиваю одну из них, но она почему-то не отвечает, я повторяю вопрос, опять безрезультатно. Тогда я легонько шлепаю ее по упругой попке, но она не останавливается и не реагирует. Я бормочу вслух: «Ёбнутая какая-то!». Мы с Лёшей направляемся к группке девиц, он говорит, что вот у них-то и спросим. Мы подходим ближе, и я замечаю, что все они уставились на какой-то висящий на стене религиозный символ. Они застыли, словно в трансе, повернув ладони кверху, словно молясь и одновременно черпая духовные силы у символа их веры. Я понимаю, что тут расположена какая-то секта. Замечаю, что Лёша тоже начинает подпадать под их гипноз. Беру его за рукав и тяну за собой, вывожу из состояния транса под неодобрительные взгляды сектантов. Мы уходим, спускаемся вниз, понимая, что здесь нам заказчика не найти. Выходим во двор, там натянуты тросы к какому-то агрегату (то ли трактор, то ли еще что-то подобное). Я сбрасываю с себя одежду и абсолютно голый хватаюсь за трос (он скользкий от смазки, я пачкаю в мазуте ладони), тяну его, картинно напрягая мышцы. На вопрос Лёши – зачем это делаю, говорю, что пусть они смотрят из окон (хотя мне и немного стыдно), какая, мол, картина – обнаженный мускулистый мужчина во всей своей силе и красе.