Фантазии офисной мышки

— На второй вопрос ответить легче. — Он показал открытую стеновую панель, за которой виднелся ход в вентиляционную шахту. — Я пробрался сюда через вентиляцию, и очень вовремя!

— Но кто вы? — повторила я свой первый вопрос. — Человек Капитана? «Свободный художник» с большой дороги? Охотник за чужими сокровищами?

Антон дернул меня за рукав — тише, мол, не зарывайся, у него все же пистолет. Но в меня как будто бес вселился. Я отпихнула руку Антона и сделала шаг вперед. Незнакомец тоже подошел ближе и направил на меня свое оружие. Но если насчет Ларисиной способности выстрелить я не сомневалась, то здесь был другой случай. Этого человека я не боялась. Мысли проносились в голове со скоростью курьерского поезда. Кто же он — этот незнакомец, так вовремя явившийся, чтобы обезвредить Ларису? Он не из милиции — там всем заправляет майор Синицын. Он не человек Капитана — не для того Капитан так долго искал эти деньги, чтобы послать за ними постороннего, уж такое дело Капитан никому не доверил бы, тут Лариса права, нужно самому подсуетиться.

— Я знаю, кто вы! — внезапно вскричала я. — Вы — тот человек, что был в люльке! Понятно… теперь мне все понятно… Значит, вынюхиваете, высматриваете, а потом норовите чужими руками жар загребать? Ведь видели же, что Антон не убийца, так почему же не сообщили куда следует? Человек из-за вас скрывался… милиция ведь на него думала! А теперь еще деньги захапать хотите! Ишь, явился на готовенькое…

— Что-что? — Антон шагнул вперед. — Так это я из-за тебя в шкафу больше суток просидел? А ну, брось пистолет, поговорим! — При этих словах Лариса приподнялась и попыталась вцепиться Антону в лодыжку, как бультерьер, но я была начеку и пнула ее ногой.

— Зря вы так, — незнакомец явно огорчился. — Я вовсе не преступник… правда, эти деньги мне очень нужны, но только для того, чтобы вернуть семейную реликвию.

— Какую еще реликвию, — пробурчала я, — лапшу вешаете…

— Боюсь, вы не поверите, — вздохнул незнакомец, — но все началось двадцать лет назад…

— Ну, завел бодягу! — рявкнул Антон. — Этак мы до утра проговорим!

— Подожди! — севшим внезапно голосом сказала я, услышав про события двадцатилетней давности.

Ведь и мои несчастья начались двадцать лет назад…

— Меня зовут Олег… — Он помедлил. — Фамилия вам ничего не скажет. Двадцать лет назад мы жили здесь, в Петербурге, то есть тогда он назывался по-другому… Отец работал в машиностроении, что-то там изобретал, даже патенты у него были. Мама была учительницей музыки. Но жили мы не бедно, потому что мама происходила из старинной купеческой семьи, прадед в свое время владел несколькими домами в центре города. Это все было давно, но даже я помню, что кое-что от былого великолепия осталось. Дедушка был профессором консерватории, мы жили в большой квартире на Мойке, обставленной старинной мебелью. И драгоценности у мамы имелись. Правда, она никогда их не носила — некуда было. Да и побаивалась. Сами понимаете, какое было время. Но я мальчиком мало интересовался разными побрякушками.

И вот в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году нашей семье пришлось срочно уезжать в Штаты. Родители не собирались этого делать, но моя сестренка очень болела — почки. Нужна была срочная операция, а в нашей стране тогда их не делали. И они решились. Квартиру тогда можно было только обменять на меньшую, но на это ушло бы много времени. Успели лишь продать дачу, да и то задешево. Драгоценности, сами понимаете, вывезти было никак нельзя, тогда по рекомендации нашли людей, которые, купив драгоценности здесь, в России, перевели бы деньги за них на счет за границей. Это сейчас все стало гораздо проще, а тогда было не так. Конечно, родители собирались нарушить советский закон, но никого не ограбили, не обворовали, просто им нужны были деньги на лечение ребенка.

— И что дальше? — тихо спросила я.

— Дальше начинается собственно драма, — вздохнул Олег, — человека, который взялся найти покупателя на драгоценности, звали… Илья Меликханов. Двадцать первого мая отец запаковал драгоценности и деньги от продажи дачи в пластиковый пакет — портфель решил не брать, чтобы не привлекать внимания, — и ушел на встречу с Меликхановым — тот обещал проводить его к ювелиру. Больше отца никто никогда не видел.

«Двадцать первого мая, — стучало у меня в висках, — я не помню точной даты того, что случилось в полуразрушенном доме, но это было весной, потому что на мне были легкие ботинки и новая курточка… Стоп! — курточку принесла мама на день рождения, а он у меня пятнадцатого мая… Так что вполне возможно, что…»