Фантом. Последние штрихи

Он пошевелился и поморщился. Майкл чувствовал во рту что-то липкое и вонючее, голова казалась комом стальной ваты. «Господи, я выпил всего пару стаканчиков, – подумал он. – Я был в порядке, когда ложился спать». Скотч, вот и все объяснение. Скотч всегда так на него действовал, и все же он упорно продолжал пить это пойло. Не в первый раз Майкл поклялся перейти на белый алкоголь. Например, на водку.

Так что он собирался сделать? Ах, да. Он встал с кровати, наощупь добрался до двери, вышел в коридор и, шаркая, направился на прямоугольник света, выливающийся из спальни. Он вспомнил какую-то фразу, «Отлив Лавкрафта», или что-то в этом роде. Этой фразой заканчивалась шутка какого-то стендап комика, но Майкл не мог вспомнить ее начало.

В спальне его взору открылась странная сцена. На полу валялся журнал. Линда растянулась на кровати рядом с Недом, приобняв его одной рукой и как бы защищая мальчика. Пижамная рубашка Неда была расстегнута, и на его теле виднелись синяки. Что, черт возьми, здесь произошло? Кислородный баллон Линды тоже лежал на кровати, его маска бесполезно шипела на щеке Неда. Майкл был озадачен, но тревоги не испытывал, потому что самым любопытным аспектом этой необычной мизансцены было то, что его жена и сын, казалось, мирно спали. Только Нед выглядел бледным. Майкл приложил тыльную сторону ладони к его лбу. Температура упала, в этом не было никаких сомнений. Нед лежал неподвижно… Слишком неподвижно? Майкл взял Неда за руку и попытался нащупать пульс. Ну же. Он должен быть где-то здесь. Нед же дышит? Всего на секунду Майкл засомневался. Но потом его сын слегка подпрыгнул в постели и глубоко вздохнул. Электронные часы-радиоприемник на ночном столике показывали 4:50 и мигнули на 4:51.

Майкл закрыл клапан на баллоне с кислородом; эта штука стоит денег. Жена в порядке, сын в порядке. Уже почти рассвело. Так что же тут стряслось? Надо спросить Линду утром. У нас будет достаточно времени, чтобы поговорить, позже. Прямо сейчас Майкл снова спросил себя: «Почему я не сплю?» Он расправил одеяло и укрыл Линду и Неда, потом осторожно снял кислородную маску и положил вместе с баллоном на пол у кровати.

Он сможет поместиться, если ляжет с краю. Тогда Нед будет посредине, а Линда на другом краю. Обычный семейный сэндвич. Майкл выключил свет и скользнул под одеяло. Он подумал, что вряд ли кто-то установил будильник, но был не в состоянии проверить. Если опоздает на работу, то, значит, опоздает. Подумаешь. Он задел Неда. Мальчик пошевелился во сне и прошептал:

– Папа… Луна…

Майкл улыбнулся. Не этой ночью, сынок.

Конец лета

Нед позаимствовал садовые перчатки матери, не спросив у нее разрешения. Он натянул их на руки и сел за свой письменный стол. Перед ним лежал обычный блокнот с разлинованными листами, который продается в тысячах магазинов по всей стране. Он вырвал лист из середины. Нед не думал, что они будут проверять отпечатки пальцев, но кто знает, может, им нечего делать. Вдруг захотят раздуть из мухи слона. Зачем рисковать? Надо все сделать правильно: никаких следов, никаких зацепок. Он взял простой карандаш и начал писать большими печатными буквами.

Дорогой сэр

Несколько дней назад я был в старом линнхейвенском спа-отеле на холме. В одном из номеров лежит труп. Я решил сообщить об этом, чтобы кто-нибудь о нем позаботился. Кто бы это ни был, он умер довольно давно, потому что превратился в скелет.

Кто-то, кто это увидел

Нед перечитал письмо несколько раз, решил, что сгодится, и сложил листок пополам. Потом взял конверт, который вынул из стопки на родительском столе внизу, и написал адрес: Отдел полиции, Линнхейвен. Нед понимал, что к его письму могут отнестись, как к шутке, но надеялся, что полицейские все-таки приедут в спа-отель и проверят его слова. Все-таки труп – дело серьезное, его нельзя игнорировать. Кроме того, эта проблема не давала Неду покоя с тех самых пор, как он вернулся из отеля. Но лучшего решения, чем написать анонимное письмо в полицию, он не придумал. Нед положил записку в конверт и заклеил его.

Впервые после болезни его выпустили из дома. Целых пять дней он чувствовал себя прекрасно, но был ограничен либо своей кроватью, либо диваном в гостиной. На этом настояли родители. Они не хотели рисковать и должны были убедиться, что Нед полностью выздоровел. Неду это не понравилось, но он мог их понять. Он знал, что был болен – по-настоящему болен. Он мало что помнил об этом. В его жизни не хватало одного дня.

Родители непреднамеренно поведали ему, насколько серьезной была болезнь. В какой-то момент он проснулся в родительской кровати и услышал их разговор. По-видимому, они думали, что он спит, и разговаривали в коридоре, прямо за дверью спальни. Их голоса звучали приглушенно, но Неду было ясно, что они вели не просто непринужденную беседу. Он не расслышал всего, но услышал достаточно.