Фантомные боли железных грифонов (СИ)

— Не совсем у нас, скорее — у Города, ведь это он выкапывает могилы накануне чьей-то смерти… Кладбище некрасивое — просто холмики голой земли, покрытые чем-то похожим на цементную корку или что-то подобное, не знаю… В общем, я попросила Город, чтобы он вырастил на могилах купальницу. Там чернота такая, что сердцу тошно, и я хотела, чтобы золотые лепестки чуть-чуть освещали эту темень. Люблю лютики, — Тэлли усмехнулась каким-то своим мыслям. — И он вырастил, но здесь, на границе. И, видите, понял меня по поводу освещения слишком буквально. Так что я теперь собираю их и отношу на могилы. Проводите?

Она вышагнула из зарослей купальницы и не спеша направилась по узкой тропке, вьющейся вдоль леса.

— Так это — граница? — уточнил Хидден, идя следом за ней. — И где же силовое поле?

Тэлли кивнула, указала рукой на столбы между ёлками, растущие из земли на расстоянии метров десяти друг от друга.

— Оно же должно гудеть?

— Да? — удивилась она.

— Ну, во внешнем мире гул слышен довольно далеко.

— Здесь — нет, как видите.

— Если суну туда руку, — не сбавляя шага, Хидден вытянул руку в сторону поля, — погибну?

— Не-ет, — Тэлли почти рассмеялась, — это так не работает! Оно отшвырнёт вас назад. Ощущения будут не слишком приятные, но Город не убивает тех, кто ему нужен.

Хидден чуть наклонился в сторону невидимого силового поля, щупая воздух пальцами, и вдруг словно белоснежная вспышка взорвала его мозг. В следующий момент он открыл глаза, лёжа на земле навзничь, засыпанный ворохом купальницы.

— Проверили? — укоризненно покачала кудрями стоявшая над ним Тэлли и протянула руку, чтобы помочь подняться. — И как впечатления?

— Как от светошумовой гранаты, — прохрипел Хидден, поднимаясь.

— Может, проводить вас домой? — обеспокоенно спросила Тэлли.

— Нет уж, пошли на кладбище, там люди цветов заждались! Кстати, с кладбищем ясно, а на улицах почему так пустынно? Все работают?

— О да. Ну, у кого-то выходной, конечно. За предыдущую переработку.

— Как у тебя?

— Ага. Но вообще здесь как-то не принято… гулять. Все по домам сидят или в столовой, если не на работе.

— А, — догадался Хидден, — значит, если в окне есть свет — хозяин дома, а если нет — то куда-то вышел?

— Если света нет — то умер, — вмиг посерьёзнев, ответила Тэлли. — И хозяин здесь только один — Творецк. Вам сказали, что для каждого он выращивает новый дом?

— Что-то такое слышал, да.

— Так вот, двери опустевших зарастают так, что их не открыть. А внутри всё остаётся, как было при жильце.

Хидден с минуту хмуро молчал, глядя на подол идущей впереди Тэлли, пенящийся бело-голубым светом на тёмной тропинке.

— Но зачем? Почему бы не использовать освободившиеся дома по второму кругу?

Тэлли пожала плечами:

— Я не знаю. Но думаю, он сохраняет их в качестве предупреждения оставшимся, — сказала она, доверительно понизив голос. — Согласитесь, очень наглядно вести статистику тёмными окнами и окнами, ещё светящимися.

— Да уж, — буркнул Хидден, споткнувшись впотьмах о какой-то корень. — особенно это твоё «ещё» вдохновляет… А цвет что-то значит?

— Не думаю. Скорее, Город подбирает более приятный для жильца.

— У тебя жёлтый?

Тэлли обернулась, на щеках вновь заиграли ямочки — не улыбнуться в ответ невозможно.

— Как узнали?

— Догадался…

Ещё через несколько шагов Тэлли резко остановилась:

— Пришли.

Хидден поравнялся с ней и, вглядевшись в клубящуюся темень, пожалел, что не успел выучить какую-нибудь фразу Саги. Какую-нибудь особо заковыристую фразу…

Впереди, насколько позволяли увидеть темнота и туман, раскинулось поле, взрытое небольшими холмиками. Их ряды, как и улицы Города, были извилисты и неровны, а могилы, как дома Творецка, лепились близко друг к другу, иногда срастаясь.

— Их же тут не одна сотня! — выдохнул Хидден.

— Ну… наверное, да. Говорят, основная часть погибла в первые пару лет, когда люди ещё пытались выбраться, пытались обыграть Город, перехитрить его. Сейчас жителей в Творецке гораздо меньше, чем раньше. Только необходимые.

Тэлли взяла у Хиддена часть цветов и пошла вдоль могил, бросая на них купальницы. Хидден двинулся по соседнему ряду.

— А что это за надписи? — спросил он.

По панцирям, покрывавшим могильные холмики, тянулись странные, похожие на руны, письмена. Тэлли вновь пожала плечами:

— Никто не смог их расшифровать.

— Это Город делает?

— Да. У грифонов на маховых перьях — такие же. Ну или похожие.

Хидден встал как вкопанный:

— У кого?

— У грифо… ой!

Тэлли выронила цветы, прижала ладони ко рту. За большими очками сверкнули слёзы.

— Я не должна, — пролепетала она сквозь дрожащие пальцы. — Вам, наверное, ещё рано, ещё нельзя…

— Не бойся, всё нормально.

— Нет, вы не понимаете!

Тэлли замотала головой, её била паническая дрожь.

— Я ошиблась… Я нечаянно… Нечаянно, правда! — лепетала Тэлли, глотая слёзы, обращаясь будто уже вовсе не к Хиддену. — Не сердись, пожалуйста, не сердись! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

«Она это Творецку!» — догадался Хидден.