Фантомные боли железных грифонов (СИ)

— А ты не лезь, куда не надо, — спокойно ответил Хидден. — Ей сейчас и так тошно, ещё ты тут со своим анкетированием.

Отправив Корнета домой, Хидден привёл грифона в прежний порядок, чтобы утром никто не заподозрил об их ночном тест-драйве, и пошёл вниз. На лестнице между десятым и одиннадцатым этажом застал Сагу. Удивился, но виду не подал, лишь кивнул каким-то своим мыслям и уселся рядом.

Помолчав минуту, она сказала осипшим шёпотом:

— Имей мы возможность хоть как-то дать о нём знать, шансов на успех было бы больше. Шансов на то, что всё это не зря… Так много времени прошло, так много попыток, что я уже и не верю.

— Но так далеко никто ещё не заходил.

— Да. И потерять сейчас всё — это… — Она не договорила, но он понял.

Если что-то пойдёт не так, она потеряет не только едва затеплившуюся надежду, но и скан Варвара, и Унн-Урана, и веру в то, что её муж погиб всё-таки не напрасно. Всё, из чего состоит сейчас её жизнь.

Хидден привстал, вытаскивая из заднего кармана джинсов сложенный в несколько раз листок. Развернул его, протянул Саге. Она уставилась на ряды убористо написанных значков.

— Узнаёшь? — спросил он.

Сага перевела на него потрясённый взгляд.

— Я не могу прочесть, но я видела, как Варвар писал такие же. Откуда это у тебя?

— Я бы на твоём месте спрашивал, откуда у вас с Варваром я.

Сага намёк поняла.

— То есть ты от…

— Тш-ш-ш-ш! — Хидден приложил палец к её губам. — От его друзей, да. Они знают. Они его ждут. Всё получится, Сага.

Он никогда не видел, чтобы чьи-то глаза наполнялись слезами так быстро. Чтобы слёзы текли по щекам действительно ручьями, а лицо при этом оставалось спокойным, застывшим, словно гипсовая маска. Но глаза — глаза кричали до хрипоты и норовили выплеснуть слезами не только всю боль и все надежды, но и всю душу.

— Чёрт! — спохватилась Сага, когда слёзы закапали ей на руки. — Чёрт! — Она резким движением смахнула их со щёк, но без толку — они лились и лились. — Да что за дерьмо! — Сага запрокинула голову, пытаясь остановить непрекращающийся поток, но и это не помогло.

Хидден притянул её ближе и прижал к себе. Она попыталась вывернуться, но он удержал.

— Или так, — вполголоса сказал Хидден, — или мне придётся сидеть и смотреть, как ты ревёшь. Выбирай.

— Так уйди! — всхлипнула она ему в плечо, всё ещё упираясь ладонями ему в грудь, хоть уже и не отталкивая его.

— Не могу, — тихо ответил Хидден. — Ты реви, я не тороплю, — и тёплая полуулыбка коснулась его губ, согревая голос.

— Реветь — это значит… оплакивать его. Признать, что его больше нет, — с отчаянием выдохнула Сага спустя минуту.

— Но его и правда нет, Сага. И это не помешает ему навсегда остаться в твоём сердце. А реветь — это просто реветь. Иногда нужно и так…

Он говорил и говорил ей на ухо успокаивающим полушёпотом какую-то ерунду, прижавшись небритой щекой к её виску и поглаживая её волосы. А когда замолчал, Сага попросила:

— Не молчи… Пожалуйста, не молчи, расскажи что-нибудь.

Хидден, не выпуская её из объятий, прислонился спиной к стене, устроившись поудобней на жёстких ступенях.

— О чём?

— Неважно. Просто говори.

— Что ж… кхм… «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатый купец, именитый человек»[1]…

Сага чувствовала под своей щекой его сердце и ей казалось, что её собственное сейчас не останавливается, продолжает биться лишь благодаря этому ритму, который, словно по донорской связке, перетекает в неё и не даёт глухой дремучей тишине потолком склепа сомкнуться над головой.

Сказки хватило минут на десять. Хидден замолчал, легонько поглаживая Сагу по плечу. Ему показалось, что она задремала, но Сага не спала.

— Ты прогоняешь тишину, — сказала она. — Знал бы ты, как я боюсь её, этой мёртвой тишины… Она выедает меня изнутри и засасывает в себя всё, словно чёрная дыра.

— Я знаю эту тишину, — ответил Хидден, помолчав. — И этот страх — тоже… Вкус у них вяжущий, солоноватый. Запах — тёплый, животный, со сладковатой ноткой тления. И сколько ни запивай их вином, сколько ни заглушай беспутными поцелуями с девчонками, имён и лиц которых никогда не вспомнишь, этот привкус всё равно на языке. Неотступно. Неотвязно.

— Ты хороший парень, Хидден, — помолчав, сказала Сага ему в ключицы. — Хоть и мудаком прикидываешься.

— Сага, я… допрошит. — Он почувствовал, как она вздрогнула. — Бесшовно. Очень давно, ещё ребёнком. А узнал об этом лет пять назад. Я понятия не имею, кто я такой и… какой я на самом деле. Иногда мне кажется, что единственное моё, единственное настоящее во мне — это та самая тишина.

Сага долго молчала, и Хиддену стало совсем тоскливо.

— Зря я сказал, — прошептал он, и почувствовал, как руки Саги скользнули с его груди по рёбрам и сомкнулись на спине, обнимая его.

— Всё хорошо, — едва слышно ответила она. — Допрошита компьютерная гениальность?

— Да.

— Значит, остальное — твоё. Настоящее.

— Но она влияет на всё. Если бы не допрошивка, я мог бы стать совершенно другим человеком.

Сага приподняла голову, серьёзно посмотрела ему в глаза.

— Хорошо, что стал именно таким.

Она вновь положила голову ему на плечо.

— Хидден?

— М-м?

— Ты правда мошенник?