Фантомные боли железных грифонов

Тэлли выскочила на улицу и, утирая брызнувшие слёзы, почти бегом ринулась по тротуару. То, что она пошла к Каланче, а не в сторону своего дома, она даже не заметила. Спустя несколько минут остановилась, тяжело дыша, привалилась спиной к шероховатой стене. Стёкла её очков были мокрыми от слёз, и она хотела протереть их, но, сняв очки, уронила их на тротуар. Одно стекло треснуло, и Тэлли расплакалась ещё злее. Резко наклонившись за очками и так же резко выпрямившись, задохнулась, рванула высокий ворот цветочного платья, застёгнутый на множество маленьких перламутровых пуговок, и верхние отлетели, щёлкнув по камням тротуара и исчезнув в темноте. Тэлли сползла спиной по стене, осев на гладкие камни, и заскулила в бессильной злобе, но со стороны это звучало отчаянно и жалко.

— Тэлли? — раздался с противоположной стороны знакомый обеспокоенный голос. — Тэлли, что с тобой? Тебе плохо?

Корнет перебежал дорогу и склонился над Тэлли, осторожно взял её за локти, пытаясь поставить на ноги.

— Что случилось? Найти Профессора? Тэлли, ответь мне, пожалуйста!

Голос его становился всё взволнованней, но Тэлли лишь мотала растрёпанной головой и рыдала, не в силах вымолвить ни слова.

— Тебя кто-то обидел? — спросил Корнет, и она наконец-то кивнула. — Кто?! Тэлли! — Корнет легонько встряхнул её за плечи. — Кто тебя обидел?

— Хидден, — выдохнула она между всхлипами.

— Что он сделал?

Голос Корнета вмиг стал низким и зловещим, а глаза потемнели настолько, что Тэлли заметила это даже в полумраке Творецка, даже сквозь пелену собственных слёз и трещину на стекле очков. Заметила и прекратила рыдать, словно её выключили. Лишь продолжала смотреть в лицо Корнета и чуть вздрагивать. Она видела, как тот окинул взглядом её разбитые очки и оторванные на горловине платья пуговицы, видела, как его лицо исказила злая, страшная гримаса, и в её голове родилась обжигающе-холодная мысль, отдающая на языке сладко-солоноватым, словно кровь, привкусом мести. «Он врезал мне лишь потому, что я, по его мнению, обидел Сагу», — последним аргументом прозвучал в её голове голос Хиддена.

— Я его упрашивала, — пролепетала Тэлли. — Я говорила, что он мне не нравится, что я ещё ни с кем… Я сопротивлялась… А он сказал, что не побрезгует применить силу, если понадобится…

Дрожащими пальцами она расстегнула манжет платья и закатала рукав, обнажив худенький локоть с проступающими на нём синяками от пальцев Хиддена — держал-то он и правда крепко, когда пытался её, отчаянно сопротивляющуюся, выставить из своей квартиры.

Корнет почернел лицом и, не говоря ни слова, ринулся в сторону дома Хиддена.

…Он пнул дверь так, что та едва не слетела с петель.

— Да вы охренели тут все? — возмутился Хидден, поднимаясь на ноги.

Он всё ещё был в одних джинсах, с мокрыми после душа волосами и с недопитой бутылкой пива в руке. На груди краснели полосы, оставленные ногтями Тэлли, и это сразу бросилось в глаза Корнету.

— Ублюдок! — сдавленно взревел он и, метнувшись к Хиддену, врезал ему в челюсть.

Тот пошатнулся, но на ногах устоял. На бетонный пол из бутылки выплеснулось пиво, следом закапали тёмные капли крови из разбитой губы.

— Что за хе… я, пацан? — опешил Хидден. — Не хочешь объяс…

Этот удар пришёлся по касательной — Хидден успел увернуться, и Корнет, издав нечленораздельный яростный рёв, бросился на него, впечатав в стену, и замахнулся, чтобы врезать под дых.

Хидден понял: разговаривать бессмысленно. Он поднырнул Корнету под руку, оказавшись у него за спиной, подкинул бутылку и, ловко перехватив её за горлышко, треснул ею Корнета по загривку. Тёмное стекло разлетелось вдребезги, брызнули во все стороны осколки и остатки пива. «Переборщил, хоть и не по голове», — мелькнула у Хиддена мысль, но Корнет удара будто и не почувствовал. Он крутанулся лицом к Хиддену, и зелёные глаза до черноты налились яростью. «А, нет, недодал…» И два подряд хука, стремительных и сильных — справа и слева — разбили и лицо Корнету, и руки Хиддену. Но и они Корнета не остановили — он лишь чуть пошатнулся, а потом ринулся на Хиддена, мёртвой хваткой вцепился ему в горло, прицельно пережав артерию, и потащил к дверям.

Осколки впивались в босые ноги Хиддена и резали ступни, мешая сопротивляться — он скользил на собственной крови; дышать становилось всё труднее. Корнет с неумолимой силой стискивал его горло и волок Хиддена перед собой, спиной вперёд, к лестнице. Оказавшись на лестничной площадке, он разжал руки и, не успел Хидден схватить ртом воздух, мощным пинком в живот скинул его с лестницы.

Тот кубарем скатился вниз и переломал бы кости, если бы не опыт экстремальной езды на эндуро — падать Хидден умел. Громко топоча, Корнет ссыпался следом, отстав всего на пару ступенек, и, стоило Хиддену лишь приподнять голову, пнул его в лицо. В глазах потемнело от боли, из разбитого носа полилась кровь. Корнет замахнулся, чтобы пнуть второй раз — уже по рёбрам, но Хидден сгруппировался, быстро перекатился в сторону Корнета и ударил его ногой в пах.