Фараон

Самонту даже не чувствовал к ним ненависти. Он испытывал только любопытство: кто же мог его выдать? Но и это его не очень волновало – он настойчиво искал ответа на вопрос: почему человек должен умереть и для чего он рождается? Ибо смерть превращает целую жизнь, даже если она была самой долгой и богатой из всех существовавших когда-либо жизней, в один мучительный миг.

Почему так? Зачем так?

Его мысли оборвал голос одного из вооруженных людей.

– Здесь никого нет и быть не может, – сказал один из вооруженных.

Передняя группа остановилась. Самонту почувствовал любовь к этим людям, которые не хотят идти дальше. Сердце у него забилось сильнее.

Медленно приближалась вторая группа. Два человека спорили.

– Как ты можешь даже предполагать, достойнейший, что сюда кто-то вошел? – говорил голос, дрожавший от возмущения. – Ведь все входы охраняются, особенно сейчас, а если кто-нибудь даже прокрался, то разве для того, чтобы умереть с голоду…

– Однако посмотри на Ликона, – отвечал второй голос. – Он спит, но как будто все время чувствует близость врага.

«Ликон? – подумал Самонту. – Ах, это тот грек, похожий на фараона… Что я вижу? Мефрес привез его сюда…»

В этот момент усыпленный грек бросился вперед и очутился перед колонной, за которой притаился Самонту. Вооруженные люди побежали за ним, их факелы осветили черную фигуру жреца.

– Кто здесь? – крикнул хриплым голосом начальник стражи.

Самонту вышел. Его появление было так неожиданно, что все отпрянули. Он мог бы пройти между этими остолбеневшими людьми, и никто не задержал бы его. Но жрец не думал уже о побеге.

– Ну что, ошибся мой ясновидец? – воскликнул Мефрес, протягивая руку. – Вот изменник!

Самонту подошел к нему, улыбаясь, и сказал:

– Я узнал тебя по этому возгласу, Мефрес. Когда ты не обманщик, ты просто дурак.

Присутствующие остолбенели. Самонту продолжал со спокойной иронией:

– Впрочем, в данную минуту ты и обманщик и дурак. Обманщик, потому что пытаешься убедить сторожей Лабиринта, что этот прохвост обладает даром ясновидения, а дурак, потому что думаешь, что тебе поверят. Лучше скажи сразу, что и в храме Птаха есть точный план Лабиринта…

– Это ложь! – вскричал Мефрес.

– Спроси этих людей, кому они верят: тебе или мне? Я здесь потому, что нашел планы в храме Сета, а ты пришел по милости бессмертного Птаха, – закончил Самонту со смехом.

– Вяжите этого предателя и лжеца! – вскричал Мефрес.

Самонту сделал несколько шагов назад, быстро вынул из складок одежды пузырек и, поднеся его к губам, проговорил:

– Ты, Мефрес, до самой смерти останешься дураком… Ума у тебя хватает лишь тогда, когда дело касается денег.

Он поднес пузырек ко рту и упал на пол.

Вооруженные люди кинулись к нему, подняли, но он был уже мертв.

– Пусть останется здесь, как и другие… – сказал хранитель сокровищницы.

Тщательно заперев потайные двери, все покинули зал. Вскоре они вышли из подземелья.

Очутившись во дворе, достойный Мефрес велел своим жрецам приготовить конные носилки и тотчас же, вместе со спящим Ликоном, уехал в Мемфис.

Сторожа Лабиринта, ошеломленные необычайными происшествиями, то переглядывались между собой, то смотрели вслед свите Мефреса, исчезнувшей в желтом облаке пыли.

– Не могу поверить, – сказал верховный жрец-хранитель, – чтобы в наши дни нашелся человек, который мог пробраться в подземелье…

– Вы забываете, достойнейший, что сегодня нашлось трое таких, – заметил один из младших жрецов, поглядев на него искоса.

– А ведь ты прав! – ответил верховный жрец. – Неужели боги помутили мой разум? – прибавил он, потирая лоб и сжимая висевший на груди амулет.

– И двое из них бежали, – подсказал младший жрец, – комедиант Ликон и святой Мефрес.

– Почему же ты не сказал мне об этом там, в подземелье? – рассердился начальник.

– Я не знал, что так получится.

– Пропала моя голова!.. – вскричал верховный жрец. – Не начальником мне следовало здесь служить, а привратником. Предупреждали нас, что кто-то пытается проникнуть в Лабиринт, а я не принял никаких мер. Да и сейчас упустил двух самых опасных людей, людей, которые могут привести сюда, кого им вздумается!.. Горе мне!..

– Не отчаивайся, – успокоил его другой жрец, – закон наш ясен. Отправь в Мемфис четверых или шестерых наших людей и снабди их приговорами. Остальное уже их дело.

– У меня помутился разум, – повторял верховный жрец.

– Что случилось, то случилось, – прервал его с легкой иронией молодой жрец. – Одно ясно: изменники, которые не только попали в подземелье, но даже расхаживали по нему, как у себя дома, – должны умереть.

– Так назначьте шестерых из нашей охраны!

– Конечно! Надо с этим покончить! – подтвердили жрецы-хранители.

– Кто знает, не действовал ли Мефрес по соглашению с достойнейшим Херихором? – шепнул кто-то.