Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Старик, покряхтывал, с сожалением перечисляя свои податные убытки, частенько повторяя, что уже на грани разорения. Признаться, я был уверен, что он, как и все богачи, уж больно прибедняется, старается выглядеть чуть ли не нищим. Позже я узнал, что старик женил своего среднего сына на ковровщице, заплатив за нее калым в 150 тысяч афгани, и что уже в этом году невестка соткала два ковров 2 на 3 метра, которые стоят до 40 тысяч афгани. Так что еще два ковра и калым окупится полностью и невестка начнет приносить скупому богатею чистую прибыль.

Перед тем как попрощаться, хозяин пригласил нас за стол. Правда, в обычном смысле этого слова стола не было. В комнате прямо на полу был разостлан пестрый ковер очень тонкой работы. Прямо на ковре стояли дымящие ароматным духом блюда с пловом, с шашлыками, тонко нарезанными ломтиками мяса. В середине этого тола возвышались горки винограда, персиков, гранатов и других фруктов. Роль хозяйки, в нашем понимании, выполнял, по всей видимости, один из батраков. Он ловко, с подносом в руках лавировал меж гостей, расхаживая по столу как по земле.

Разговор за столом, на правах хозяина и старшего, начал старик. Говорил он о видах на урожай, о ценах на рынке, молодежи, которая думает больше о развлечениях, чем о вере. Мы молча слушали, не перебивая гостеприимного хозяина. Пусть выговорится.

Найдя в нас внимательных слушателей, старик не стал злоупотреблять нашим терпением и, выставив из гостевой комнаты старших сыновей и батрака, он достал из заветного местечка бутылку с прозрачной жидкостью, торжественно водрузил ее на середину импровизированного стола.

К нашему немалому удивлению, это была самая обыкновенная «Столичная».

Сам он пить отказался, ссылаясь на запрет шариата.

После первых же тостов разговор за столом принял более оживленный характер. На наши вопросы хозяин старался отвечать логично и полно.

Чувствовалась мудрость лет и отличное знание обстановки не только в Афганистане, но и далеко за ее пределами.

Я еле успевал записывать суть кратковременных диалогов, возникающих за столом.

— Что вы знаете о Саурской (Апрельской) революции, ваше к ней отношение?

Старик задумался. Говор за столом прекратился, все ждали, что он ответит.

— Я считаю, что путь, по которому пошел Тараки, был предначертан аллахом. Его программа нашла отклик у всего афганского народа в большей степени потому, что была истинно афганской. Все последующие перемены, происходившие в Кабуле, стали нам во вред. Мне и моим соплеменникам чужды как европейский, так и русский путь развития страны. Мы хотим жить по-своему. Развивать промышленность, чтобы у нас были машины и орудия сельского хозяйства, торговать, чтобы в лавках духанщиков было изобилие всевозможных товаров, развивать науку и в то же время помнить, что страна наша мусульманская и основной закон в ней — шариат.

Я считаю, что Саурская революция, после смерти Тараки, пошла не по тому пути. Рано или поздно это поймут все!

— Как относитесь вы и ваши родичи к нашему военному присутствию? — спросил я.

— Отрицательно! — не задумываясь, откровенно ответил старик.

Честно говоря, такого категоричного ответа мы не ожидали. Не ожидали этого и афганские партийные функционеры. Хозяин, не обращая внимания на гостей, продолжал:

— Каждая страна должна свои внутренние проблемы решать самостоятельно. Что требовала оппозиция, поднявшая оружие против правительства Бабрака Кармаля? Не социалистического, а другого пути развития страны. Мы все-таки ваши соседи и наслышаны о ваших колхозах, о ваших законах, которые не защищают простого человека, о ваших религиозных кощунствах. Все это не для нас.

Когда вы с оружием в руках пришли в наши города и кишлаки, старейшины кишлака собрали джигитов и, передав в руки оружие, сказали: «Идите и защищайте нашу землю, наши жилища от неверных». Для нас, с оружием в руках, вы всегда будете чужими, будете врагами.

— А что сделать, чтобы мы всегда были только добрыми соседями?

— Вывести свои войска с нашей земли! Мы готовы решать свои политические вопросы самостоятельно. Ведь мусульманин с мусульманином быстрее найдут общий язык. А с вашей страной мы всегда готовы дружить и торговать. Ведь с Россией туркмены-алиили жили в дружбе с незапамятных времен. Еще мой дед более ста лет назад вместе с другими старшинами Андхойского ханства обращался к Русскому царю с просьбой о получении подданства, с назначением губернатором нашего глубокочтимого предка Даулет-хана. Не наша вина в том, что льется еще не только афганская, но и русская кровь. Видит аллах, мы этой войны не хотим…

Распрощавшись с гостеприимным хозяином, мы направились к машинам, стоящим в переулке. Во дворе, кроме сыновей старика, было и с десяток других джигитов. По взглядам, которым они нас провожали, и по топорщащимся халатам, в полах которых угадывались очертания винтовок, мы без труда определили — люди вооружены.

И только тогда мне стала понятна смелость и откровение старика, и недаром говорят туркмены: «У кого опора гора, у того железное сердце».