Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах

Но что такое любовница короля в сравнении с нашим родным ЦК. По его указанию корпус академиков из года в год пополнял свои ряды особо отличившимися чиновниками.

* * *

Философа академика Марка Митина называли Мраком Мутиным.

* * *

Американский писатель Стейнбек гостил в Москве. Однажды на улице на него набросились два мужика и потащили в пивную, как оказалось, выпить на троих. Несмотря на то, что Стейнбек не говорил по-русски, как и мужики — по-английски, он остался доволен общением и сделал вывод: в России не могла возникнуть философия экзистенциализма, здесь нет и не может быть проблемы одиночества.

* * *

На встрече с молодыми писателями Стейнбек сказал:

— Где вы? Я не вижу вас среди бунтарей против тоталитарной системы!

Один из участников встречи ответил:

— Вправе ли вы требовать от нас борьбы с тоталитарной системой? Ведь бунтарей против неё ждёт лишь смерть, борьба с ней — самопожертвование. Пойти на это можно только по внутреннему императиву, а не по подначке человека, находящегося вне опасности.

Дом на набережной

Знаменитый дом, описанный Юрием Трифоновым, называли домом предварительного заключения.

* * *

Андрей Синявский рассказывал: «С Кожиновым мы были на „ты“. Мы оба занимались Маяковским. Однажды он мне говорит: „Нужно сделать смотр наших войск: пересмотреть, обновить этот марксизм. Мы устраиваем вечер. Соберётся человек пятьдесят, приходи“. А я уже вовсю Терцем занимался. Это было за год до моего ареста, и я ответил: „Меня марксизм не интересует. Я вообще политикой не занимаюсь. Я литератор“. Кожинов посмотрел на меня удивлённо и произнёс фразу, которую я потом много раз вспоминал в Лефортовской тюрьме: „Мы пойдём в лагеря, а ты будешь отсиживаться в башне из слоновой кости“.»

Да скроется тьма!

Опережая слухи, прогрессивный драматург Р. сообщил собрату по перу:

— Я только что из Министерства культуры. Там было совещание по делу Синявского и Даниэля. Ну как можно печатать за границей всякую пакость о своей стране?!

Собрат по перу ответил:

— Хором с полицией писатель не имеет права кричать даже «Да здравствует солнце! Да здравствует разум!».

Уникальный творческий союз

Союз писателей на три четверти состоит из неписателей. Но не вздумайте производить чистку, ибо эти три четверти легко вычистят немногочисленных писателей.

* * *

Вся литература социалистического реализма напечатана на бумаге, изготовленной из древесины лагерного лесоповала.

* * *

Рассказывал литературовед Макогоненко.

«Юрий Бондарев входил в литературу как хороший писатель-антисталинист. Но во второй половине 60-х годов изменил себе и создал положительный образ Сталина. Так начался процесс его падения. Я спросил его:

— Почему ты стал писать так плохо и так реакционно?

Он ответил:

— Мне надоело быть нищим».

* * *

Борьба «Октября» с «Новым миром» формировала всю литературную ситуацию 60-х годов. Когда Кочетов победил и остался один, он стал не нужен, он потерял своё литературно-политическое значение и в этой ситуации покончил с собой. Сейчас патриоты борются с евреями. Что будет с ними, если все евреи уедут?

* * *

Социалистический реализм — восхваление советских властей на доступном им языке и в доступной форме.

* * *

Правительство приняло постановление о всеобщем сечении. Оно организованно проводится в жизнь. Вдруг шум, гам. Брежнев спрашивает:

— В чём дело?

— Это наши писатели рвутся без очереди.

* * *

Достоевскому поставили памятник, и на постаменте написали: «Ф. М. Достоевскому от бесов».

* * *

Главная проблема творческого процесса: пройти через рецензента, редактора, цензора, сохранив остатки смысла.

* * *

Когда-то Блок ухаживал за гимназисткой. Потом она стала известным критиком и клевретом директора Института мировой литературы Анисимова. Существовала эпиграмма:

Ах, до чего же жизнь жестока!

Какой восход — какой закат.Вначале были губы Блока,Теперь анисимовский зад.

Это не о женском непостоянстве. Это о судьбе нашей интеллигенции.

Тост за Россию

На всесоюзном семинаре молодых критиков присутствовало много русских патриотов. По окончании семинара был устроен банкет. Члены национальных делегаций чувствовали себя оскорблёнными иерархией наций, выстраиваемой патриотами, и собирались уйти. Тогда один из критиков старшего поколения предложил тост:

— Я хочу выпить за великую Россию как её понимали классики русской литературы: за её всечеловеческую сущность, за страну, которая слышит не только стук своего сердца, но и полифонию мира, и которой «внятно всё: и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений». Я пью за ту Россию, которая не разделяет, а соединяет народы и в которой ни один народ не сирота. За страну, которая победила фашизм и которая победит любой национал-социализм.

Наступила пауза. Патриоты нахмурились. Но руководитель семинара, сидевший во главе стола, сказал:

— Выпьем за Россию.

И все выпили.

Белыми нитками