Фарватерами флотской службы

— Срочное погружение! — крикнул он торопливо, но в его голосе не чувствовалось нервозности.

Все, кто находились на мостике — комдив, сигнальщик, рулевой, а последним и командир лодки, бросились в центральный пост. Лодка быстро уходила на глубину. И оба противоборствующих корабля оказались под водой.

Ситуация, как сейчас говорят, сложилась дуэльная. Фашисты стремились атаковать нас, а мы, разумеется, их. В те годы основным средством наблюдения за подводной средой был шумопеленгатор — прибор, во многом еще не совершенный. В процессе погружения подводная лодка противника исчезла: шумы не прослушивались. Поэтому дуэльная ситуация, в которой мы оказались, напоминала встречу двух противников в темной комнате, да еще с завязанными глазами. Надо полагать, акустики обеих подводных лодок до боли в ушах прислушивались к малейшему звуку, шороху, стуку. Стоило одной из них обнаружить себя, и тотчас в ее сторону понеслись бы торпеды.

По всей вероятности, первыми не выдержали фашисты. Мы вдруг услышали слабый шум винтов, характер которого свидетельствовал об удалении лодки. Но дистанция уже не позволяла произвести атаку.

Впоследствии, когда мы всплыли и встретились с морским охотником за подводными лодками, он по нашей просьбе пробомбил район глубинными бомбами. Однако вражеской лодки и след простыл.

В сопровождении охотника наш корабль направился в Таллин. Но в базу уже не, пустили. Жестокие бои велись на ближайших подступах к городу. Фронт проходил по линии Пярну, Тарту, Чудское озеро. С берега доносился гул орудий, и черный дым пожарищ клубился в белесом июльском небе. Пришлось стать на якорь. Вскоре к лодке подошли эскадренный миноносец «Артем», два тральщика и два катера МО.

«Приказано сопровождать вас в Кронштадт», — просемафорили с эсминца. Все корабли, включая подводные лодки дивизиона, построились в походный ордер и двинулись на восток.

В пути со стороны финского берега нас трижды пытались атаковать торпедные катера. Однако командир «Артема» действовал решительно и грамотно. Вражеские катера так и не смогли приблизиться к лодкам на дистанцию торпедного залпа: им преграждал путь огонь артиллерии эсминца. В общем мы благополучно прибыли к месту назначения.

Кронштадт был совсем не тот. Он посуровел, приобрел вид прифронтового города. Памятник Петру в парке обложен мешками с песком и обшит досками. На улицах — частые патрули. Зенитчики кораблей и крепости не спускают глаз с неба, готовые в случае появления вражеской авиации немедленно открыть огонь.

Однако в Кронштадте мы долго не задержались. Нашу «Щ-310» направили в Ленинград на судостроительный завод для мелкого ремонта. Здесь мы простояли до 19 сентября. В том осеннем ремонте мне не пришлось принять участия. По распоряжению командующего флотом из личного состава кораблей формировались морские бригады, и из экипажей трех находившихся в ремонте лодок следовало выделить моряков в пулеметный взвод. Меня назначили командиром этого взвода. Я получил шесть пулеметов и винтовки.

Прямо скажу, назначение не вызвало у меня особого энтузиазма. Тем более что задача, которую поставили взводу, была не совсем ясной: патрулировать набережную Невы от моста Лейтенанта Шмидта до подходов к Балтийскому заводу.

«Фронт еще довольно далеко, — размышлял я. — Что делать в городе?»

— Будете задерживать диверсантов-ракетчиков, — сказали мне в комендатуре.

Я воспринял это распоряжение с некоторой долей скепсиса. Не верилось, что здесь, на хорошо знакомой мне великолепной набережной, рядом с боевыми кораблями, где полно вооруженных людей, могут оказаться диверсанты.

Наш район, где мы должны были нести патрульную службу, — юго-западная часть острова. Здесь ряд промышленных предприятий. Наиболее значительное из них Балтийский судостроительный завод. На этом заводе был построен первый в России броненосный корабль — канонерская лодка «Опыт», создавался проект крейсера «Аврора», изготовлены некоторые детали самолета А. Ф. Можайского, строились броненосцы и линкоры.

Забегая вперед, скажу, что в послевоенные годы здесь были построены атомные ледоколы «Арктика» и «Сибирь»…

В первый же вечер, как только стемнело, над городом надсадно загудели моторы фашистских самолетов: начинался очередной налет на Ленинград. И тут мы убедились, что не зря нас отправили в патруль. То над одним, то над другим зданием взлетали сигнальные ракеты. А затем в верхнем этаже одного из домов вдруг во всех окнах вспыхнул свет.

Не жалея ног, мы носились по этажам и чердакам, но ни одного диверсанта не задержали: видно, не хватало опыта. Он пришел позже, когда я, тщательно изучив район, расположил личный состав взвода на ключевых позициях. Кроме того, по траекториям полета сигнальных ракет мы научились точно определять места, откуда производились пуски. По этим местам и открывали пулеметный и винтовочный огонь.

Эффект таких действий дал себя знать довольно быстро. Всплески ракет над нашим районом патрулирования стали редеть на глазах…