Фата-моргана

Вот и в С. неожиданно просыпается веселое упрямство (тем более что лекарство, кажется, все-таки возымело свое действие): если жену все равно не переубедить, то и не надо вовсе. Совсем уж глупо отдать концы ради доказательства, что ты можешь умереть от такого пустяка, как осиное жало. Даже неприлично как-то.

А посему С. медленно свешивает ноги с дивана и встает. Распрямляет спину. Мнет пальцами затекшую от лежания шею. С сардонической усмешкой смотрит на растревоженную супругу и выходит мимо нее на крыльцо домика.

Почему-то босиком выходит…

И тут вдруг чувствует болезненный укол, теперь уже в левой ступне.

Встречный ход

1

Старше, младше – экая важность!

Скажем, двадцать пять и пятнадцать – разница в десять лет, а словно все тридцать: взрослый и ребенок. А еще лет через десять – почти как ровесники. Условны все эти возрастные мерки, главное – как сам себя ощущаешь. Сложнее, правда, с физическими изменениями, когда человек уже далеко не молод. Вот тут-то, бывает, и… настигает.

Больше, пожалуй, подвержены этому женщины, отчасти даже по причине внешности: физическая привлекательность – вроде некоей гарантии счастливой жизни. И вообще, молодость есть молодость, пусть у нее ни опыта, ни мудрости, – зато веселей, воздушней: и жизнь впереди, и свобода, и беспечность, и…

А если представить, что женщина в возрасте вдруг… ну как бы это сказать, увлеклась (пусть так) молодым человеком, причем не без взаимности, однако чувствует между тем, что дни ее бесповоротно уходят, а молодой человек таким и остается, свежим и бодрым, – что тогда?

Силой молодого человека не удержишь: юные прелестницы беззаботно порхают вокруг, даже не отдавая себе отчета в своем естественном магнетизме, молодые женщины ходят неутоленные, с тоской предчувствуя надвигающийся закат своей красоты и оттого только острей ощущая власть своей зрелой женственности, и все это – против нее, чья душа так неосмотрительно попала в капкан запоздалой привязанности.

Впрочем, рассуждать на эти темы – пустое дело. Безрассудство – такой же закон жизни, как и влечение полов друг к другу. Так случилось, что между Н. и Ф. возникло тяготение, а уже дальше – по хорошо известному сценарию. Подобно морским волнам или речным перекатам, то выше, то ниже, то бурно, то вкрадчиво, то в раскате брызг, то в умиротворенном журчании, то в блеске, то в тихом свечении. И так продолжалось энное количество времени, за какое можно наскучить друг другу, а можно и врасти в другого, как корень врастает в землю – попробуй выдерни!

Только спустя сколько-то там Н. вдруг заметила, что Ф. вроде бы меньше и меньше проявляет к ней интерес (женщины это быстро чувствуют), реже звонит и еще реже забегает в гости.

Ничто их и не связывало особенно, кроме свободного трепетного чувства (тоже немало), никаких обещаний никто никому не давал, да и смешно бы, в их-то ситуации, но от этого и не менее болезненно – вот ведь…

Трудно даже понять, что влекло ее к нему.

Допустим, что взгляд – внимательный такой, словно что-то в ней пытающийся разглядеть, сокрытое. Вроде как он на нее смотрит, а видит другую, настоящую. Ее и не ее. И так она привыкла к этому взгляду, казалось, проникающему в самую душу, что теперь уже не представляла себе жизнь без него.

Тогда-то Н. и поняла, что попалась, что не в силах избавиться от сладостного, но и горчайшего из горьких чувства. Когда же поняла, то, как женщина неглупая, решила постыдных сцен не устраивать – от них только еще хуже, унизительней, а предпринять что-то кардинальное, то есть попробовать изменить жизнь.

В смысле – измениться самой. Ведь если основная причина в перемене к ней Ф., как заподозрила Н., в том, что она значительно старше его, то тут дело серьезное и драматическое.

В одну из тягостных бессонных ночей Н. вдруг привиделось (возможно, сон, но, скорее, все-таки нечто вроде грезы): она стоит на пороге некоего помещения, в которое дверь ей открывает не кто иной, как Ф., всматривается в нее пытливо, даже с некоторой-опаской. Мерещится ему знакомое, однако никак не вспомнить, откуда и почему, что-то в лице его проступает – догадка не догадка, но близкое к ошеломленности (память чувства). Однако он и не верит себе, не получается – и это-то вселяет в нее странную бурную радость, почти восторг. Конечно, ему трудно ее узнать – перед ним совершенно другая, молодая, красивая женщина, но это именно она, Н., вот как…

Собственно, на этом вдохновенном мгновении все и прервалось, дальнейшего не последовало – Н. очнулась с твердой уверенностью, что это вовсе не сказка и не беспочвенная фантазия, а вполне реальная возможность. Подсказка ей. Человеку по силам многое, в том числе и омоложение, ведь старение – не что иное, как результат безответственного отношения к своему организму, об этом много написано (кое-что она читала), так что остановить его или даже вернуть утраченное – вполне реально, нужно только найти правильную методику да вооружиться терпением и волей.